— А кого из кураторов вы знаете?

— Ну Анну Фридрих, конечно, и Эрика Поста. Они оба были вовлечены в подготовку бестиария, и мы с ними регулярно встречались на собраниях. И Тимоти Гейлорда я тоже знаю.

Гейлорд должен был сегодня вернуться в город. Быть может, когда мы увидимся с ним вечером, одной загадкой станет меньше.

— Что вы можете сказать об их отношениях с Катриной?

— Официальные, я бы сказала. Семья Эрика родом из Южной Африки, а отец его немало сделал для Африканского континента. Он был исследователем, охотником, коллекционером. И интересы Анны лежали именно в области примитивного искусства. Знаете, мы с Катриной поначалу решили, что они оба очень подходящие кандидатуры для вовлечения в наш проект. Если нас поддержат такие уважаемые ученые…

— Вербовка прошла успешно?

— Нет, ни ей, ни мне не удалось их вовлечь. Единственный, с кем я просила Катрину переговорить самостоятельно, был Тибодо. Она ему будто бы очень нравилась. А Эрик Пост? Однажды мы пригласили его на ужин. Мы знали, что он должен был прийти прямо из Музея естествознания, он там частенько работал по вечерам, после того, как заканчивал свои дела в Метрополитен. Должно быть, мы тогда все свое недельное жалованье угрохали на вина и угощение для него. Он был изумлен, и только-то. И еще разозлился на Катрину.

— Почему?

— Похоже, Эрик толком и не вслушивался в то, что мы ему говорили об этих разрытых могилах. О городке в Намибии, возле которого прокладывали новую дорогу. Во время работ там нашли двадцать шесть захоронений белых поселенцев времен 1930-х годов, так их с помпой и всеми положенными церемониями перенесли на новое место. На том же участке была могила чернокожей женщины и ее ребенка. Останки этих двоих были доставлены в местный музей для препарирования и «изучения». Это произошло всего пару лет назад. А что на это Эрик Пост? Пропустил мимо ушей.

— Но что его разозлило?

— То, что Катрина была прекрасным знатоком средневекового искусства. Он и Беллинджер хотели привлечь ее к поиску и приобретению экспонатов для Метрополитен и Клойстерс. Эрик высоко ценил ее работу, ее докладные записки, ее знания. В общем, говорил он долго. Главным образом он ее ругал за то, что она все это собиралась бросить ради каких-то заморочек вуду. Вот поэтому я и делаю вывод, что он не вслушался в то, что мы ему сказали.

— А мисс Фридрих?

— Даже не знаю, с кем вышло хуже. Эрик хотя бы фанатик европейского искусства, сдались ему эти примитивные племена! Но Анна… это же ее вотчина. Ее образование, сфера интересов тесно связаны с культурой аборигенов. Она вежливо кивала, подбадривала нас, когда мы излагали свои планы, но вряд ли хоть на йоту озадачилась тем, чтобы действительно нам помочь. Все это ее участие дутое. А знаете, по поводу чего мы с Анной однажды дебатировали на каком-то собрании оргкомитета выставки?