Через два часа Мухаммед Латиф и Лили Браун, сильно под кайфом, появились на Сорок девятой улице. Было около двух часов ночи, но наркоманы все еще толпились на ступеньках, ведущих в подвал, а несколько бездомных спали под дверьми. Мухаммед, который чувствовал себя как ребенок, убегавший из школы, осмотрел улицу и не увидел ничего подозрительного. Обычно игроки по-крупному редко доставляют друг другу неприятности, пока платят вовремя. В криминальную хронику бульварных газетенок попадают только мелкие уличные торговцы.

«Мерседес» Лили тоже пятисотой модели был припаркован у тротуара. На номерной табличке никаких цифр и только крупными буквами написано: «ДОМАШНЯЯ ДЕВОЧКА». Ни один вандал не осмеливался дотронуться до этой машины. Мухаммед потрогал пальцами перламутровую серую поверхность. Он видел в ней свое отражение. Не на самой поверхности, а где-то в глубине металла.

— Ну, не великолепная ли машина? — спросила Лили, широко улыбаясь. — Я просто тащусь от нее.

— Да, я тоже, — ухмыльнулся Мухаммед. — Я тоже тащусь от такой.

Они направились в сторону Бродвея, но не успели проехать и полквартала, как Мухаммед Латиф вспомнил предупреждение Мартина Бленкса, как будто он прочел ему последнюю лекцию с того света. Между двумя микроавтобусами откуда-то появился древний «бьюик» и ткнулся капотом прямо в правое крыло серебристого «мерседеса».

Получить вмятину в манхэттенской толчее — обычное дело. Об этом никто и никогда не заявлял ни в полицию, ни в страховую компанию. За последние три года ставки страховых компаний превышали стоимость ремонта. По этой причине жители Манхэттена, разве что за исключением баснословно богатых, не любили ездить в новых машинах и презирали людей, которые это делали.

Лили Браун презирала ньюйоркцев, которые ездили в старых корытах. Выйдя из своей роскошной машины и увидев снисходительную улыбку на лице белого мужчины, покинувшего «бьюик», чтобы поговорить с ней, она почувствовала злость, которая бушевала в ней как кокаин в кастрюле с содой. Мухаммед тоже вышел из машины, чтобы успокоить старшую сестру. Он знал ее характер еще с детства. Им совсем не стоило ввязываться в уличную драку, тем более что в бардачке автомобиля лежала унция кокаина.

— Лили, — сказал Мухаммед успокаивающим тоном, — Лили, я думаю… — Он всего лишь собирался разрядить потенциально опасную ситуацию и не увидел, как сзади к нему подошел, очевидно, какой-то алкаш. Однако, скосив глаза, Латиф увидел приставленное к ребрам короткое дуло двенадцатимиллиметровой пушки — древней двуствольной «итаки» с двумя курками. Голос Мухаммеда задрожал, когда он увидел указательный палец, поглаживающий курки. — Пожалуйста, не надо! Пожалуйста, не надо! Пожалуйста!