— Вдохни поглубже и не выдыхай, Мухаммед. — Мудроу наклонился над машиной и снова подтолкнул ее вперед. Латиф заплакал.

— Пожалуйста! Я не держусь на воде! Я не умею плавать! Никогда и близко не подхожу к пляжу. Пожалуйста, Мудроу! Эта река такая черная! Я не справлюсь с черной водой.

— Ну-ка, скажи мне это имя еще разок.

— Марек Ножовски. Я тебе правду говорю.

— Где он живет?

— У него свой дом на Бруклинских холмах. Не знаю точного адреса, но Марти говорил мне, что это здание над рекой с окнами на Манхэттен.

— Ты что, не знаешь, где живет Ножовски?

— Я там никогда не был. Я правду говорю! Не несколько же Мареков Ножовски живет на Бруклинских холмах! Да тебе по телефону в справочной дадут его адрес!

Мудроу просунул руку внутрь машины и включил ручной тормоз.

— Сколько ты отмотал, Мухаммед?

— Что?

— Я спросил, какой срок ты отмотал. Я знаю, ты был за решеткой вместе с Мартином Бленксом.

— В Клинтоне шесть лет.

— А до того?

— Да так, несколько раз понемногу на Райкерсе. Зачем тебе это?

Мухаммед немного приободрился, когда Мудроу перестал толкать машину в сторону реки, но понял, к чему он клонит.

— У тебя есть кокаин в машине, Мухаммед?

— Да. Целая унция в бардачке. Возьми все! Возьми и отпусти меня.

Мудроу не спеша обошел машину. Замотав руку носовым платком, он открыл дверцу ящичка, достал оттуда кокаин в полиэтиленовом пакете и положил его на сиденье около Латифа.

— Что ты делаешь, Мудроу? Зачем?