— Не улавливаю твою мысль.

— Убийца понятия не имел, какую цифру Меллери назовет. Он мог только спросить его напрямую. Просто он решил развести вокруг этого таинственность.

— Но ведь цифра была напечатана в письме, которое убийца к тому моменту уже оставил в ящике Меллери.

— И да и нет. Цифра действительно была в письме, которое Меллери несколько минут спустя нашел в ящике, но в тот момент письмо еще там не лежало. А цифра еще не была напечатана.

— Я перестала понимать.

— Предположим, у убийцы был с собой ноутбук, мини-принтер и готовое письмо для Меллери, в котором не хватало только цифры. И предположим, что он сидел в машине рядом с почтовым ящиком Меллери на проселочной дороге, которая идет мимо института. И вот звонит он Меллери на мобильный — как ты мне позвонила от нашего ящика, — просит его загадать число и затем прошептать его, и в момент, когда Меллери шепчет цифру, он забивает ее в письмо и тут же его печатает. А полминуты спустя убирает его в конверт, конверт засовывает в ящик — и уезжает, оставляя о себе впечатление зловещего ясновидца.

— Очень находчиво, — произнесла Мадлен.

— Ты про него или про меня?

— Про вас обоих.

— Кажется, звучит логично. И тогда понятно, зачем он фоном проигрывал шум дороги: чтобы скрыть тот факт, что он находился в тихом месте.

— Какой шум дороги?

— На записи. Криминалист сделал анализ фонограммы, которую записал Меллери, и обнаружил, что на фоне два разных источника звука — двигатель машины и шум дороги. И двигатель был настоящий, то есть шумел в тот же момент, когда убийца говорил по телефону, а шум дороги был вторичный, то есть на фоне живого голоса проигрывалась запись. Поначалу это казалось бессмыслицей.

— Теперь понятно, — отозвалась Мадлен. — Ты его раскусил. Очень хорошо.

Он внимательно посмотрел на нее, пытаясь различить сарказм, который так часто скрывался за ее комментариями по поводу его работы, но сарказма не было. Она глядела на него с искренним восхищением.

— Я серьезно, — сказала она, как будто прочитав его мысли. — Впечатляет.

Он вдруг вспомнил с неожиданной ясностью, как часто видел этот взгляд в первые годы их брака, каким счастьем было ощущать поддержку и одобрение такой исключительно умной женщины, и как остро в эти минуты он чувствовал, что их союз бесценен. И вот он видел это снова — чудесное напоминание, ожившее в ее глазах. Затем она отвернулась к окну, и серый свет затуманил ее взгляд. Она прокашлялась.

— Не помню, мы купили грабли для чистки крыши? Обещают до тридцати сантиметров снега к полуночи, и я боюсь, что потолок в кладовке наверху опять протечет.