Успокоившись, Карен опять принялась за посуду. Настала очередь сковородки. Опуская ее в раковину, она снова услышала отчетливый лязг и, протянув руку, быстро закрутила кран. Она резко развернулась на табуретке и, прищурившись, посмотрела вокруг.

Никого.

Карен попыталась вспомнить, где оставила свой «Глок». В кобуре, в спальне. Она с трудом слезла с высокой табуретки и, хромая, медленно двинулась по коридору, внимательно глядя по сторонам, готовая к любой неожиданности. Вопрос заключался в следующем: что это за неожиданность?

Или кто?

– Говорит Поль Бледсоу…

Детектив почти кричал в радиопередатчик, установленный в машине. Робби побелевшими от напряжения пальцами вцепился в приборную панель, глядя, как Бледсоу маневрирует в плотном потоке движения.

– Внимание всем постам! Ищите подозреваемого по имени Чейз Хэнкок. Вся информация о нем находится в компьютере. Я руковожу группой, расследующей дело, в котором фигурирует он. – Он передал микрофон Робби и обеими руками крутанул руль, уворачиваясь от пешехода, выскочившего на проезжую часть. – Проклятье! Что там происходит?

Робби до крови прикусил нижнюю губу и не ответил.

Бледсоу прибавил газу.

– Кто мог забрать психологический портрет?

– Мы знаем, кто взял его, – ответил Робби. – Окулист.

– Окулист у нас, в морге. Он мертв, мертвее не бывает. – Бледсоу бросил быстрый взгляд на Робби. – Нет. Кто-то другой проник в дом Карен и украл его. Кто-то другой оставил надпись на стене в ее кабинете. А мы сделали ошибку, решив, что это Окулист.

– Кто еще это мог быть, черт подери?

– Не знаю, Эрнандес, не знаю. Может, ее бывший муж? Решил поиграть у нее на нервах? Или Хэнкок? По той же самой причине?

Робби вздохнул.

– Тот, кто проник к ней в дом, и украл психологический портрет. И тот же самый человек скатал его в трубочку и засунул в Лауру Макей.