— Вот и все, — майор выключил магнитофон. — Что вы на это скажете?

— Что за голос? Что за существо?

— Я мыслю так. Воспоминание о «демоне» (о Григории Гусарове) в чулане запечатлелось в болезненном сознании и проявилось в критический момент перед убийством Донцовой. Тут прямая аналогия: дважды снять вину с себя, переложив ее на некое существо. Но внутренний голос (голос совести, образно выражаясь) прямо констатирует, обвиняет преступника: «Иди и убей!»

— Любовь перед смертью сказала: «Я слышала голос. Я должна идти».

— Вы-то хоть не сходите с ума! Возможно, подсудимый вызвал ее в сад — не спорю — но это только усугубляет его вину.

— Но как Анатоль сказал: ее демон. Он подчеркнул…

— Александр Федорович! Я человек трезвый и никаких сверхъестественных явлений не признаю. А вот вы… именно вы внушили человеку с расстроенным сознанием дикую идею: заговор зла.

— Сейчас, после исповеди Анатоля, я в эту идею абсолютно верю.

* * *

В тот же вечер за чаем у девочек.

— Настя, ты хорошо помнишь ваше свидание с Генрихом?

— Какое свидание?

— Тут, в доме, в прошлом году.

— Ну, помню.

— Генрих выходил? Покидал эту комнату?

— Раза два или три.

— В туалет?

— Не столько в туалет, сколько в ванную. Наш любовник крайне чистоплотен, правда, Юля?

— Отстань!

— Юлечка, я и тебя хочу спросить о том же.