— Виталий Михайлович. — Волин глотнул кофе. — M-мм… очень вкусный кофе.

— Сорт «Дипломат». Его очень любят наши думцы, — пояснил Чернозерский. — Так о чем вы хотели спросить?

— Я хотел узнать, нельзя ли мне побеседовать с Третьяковым?

— А вы разве не знаете? — удивленно вскинул брови Чернозерский. — Третьяков пропал. Уже пять дней его нет на работе. Я-то думал, вы в курсе.

— Откуда?

— Ну, вы же занимаетесь делом Скобцова.

— А при чем здесь Скобцов?

— Ну как же. Двадцатого октября, примерно в половине первого ночи, Скобцов позвонил в банк, поговорил с Тимофеем Тимуровичем, тот собрался и уехал. Больше его никто не видел.

— Третьяков не сказал, куда едет?

— Конечно, сказал. К Скобцову домой.

— И что же вы предприняли в связи с его исчезновением?

— Мы попытались связаться с Третьяковым по телефону. Дома его нет. Сотовый отключен. Или разрядилась батарея. Я отправил ребят из службы безопасности к нему домой, на квартиру Андрея, по больницам, по моргам. Мы даже звонили на Петровку. Никакого результата.

— Вы не заявляли в розыск машину Третьякова?

Чернозерский хмыкнул:

— Нет. Насчет машины я как-то не догадался. Но вы поймите, Третьяков — бывший сотрудник органов. У него имелось разрешение на ношение служебного нарезного оружия. Пистолет Тимофей Тимурович всегда носил с собой. Кроме того, он мастер спорта по самбо. Не думаю, чтобы с ним что-то случилось.

— Кто-нибудь слышал разговор Третьякова со Скобцовым?

— Разумеется. Наши секьюрити.

— Я могу поговорить с ними?

— Конечно. — Чернозерский кивнул. — Сейчас я их приглашу.

Он нажал клавишу интеркома, назвал пару фамилий. Волин обратил внимание, что его собеседник не сказал: «вызываю» или «пусть зайдут». Только фамилии. Очевидно, «культ личности Чернозерского» здесь блюли свято. Прошло не больше тридцати секунд, когда интерком ожил, сообщив голосом Татьяны: