— Вы пока собирайтесь, — почти по-дружески предложил Волин.

Из спальни выглянула девица. Она была одета, при полной «боевой» раскраске. Амир усмехнулся:

— Сразу видно, профессионалка.

— Это, должно быть, скорбящая родственница? — поинтересовался Волин у Чернозерского.

— Школьная подруга. Зашла за кассетой.

Девица спокойно, словно ничего не случилось, направилась к дверям. Она была лет на десять младше Чернозерского, что дало Русницкому повод «восхищенно» заметить:

— А вы неплохо сохранились. Не поделитесь секретом?

— Перебьетесь, — ответила девица равнодушно.

Волин обернулся, сказал патрульным:

— Ребята, проверьте у гражданочки документы.

Те охотно перехватили красотку у дверей.

— Я одеться могу? — без тени смущения спросил Чернозерский. Надо отдать ему должное, держался он отменно.

— Конечно, конечно, Виталий Михайлович, — ответил Волин. — Одевайтесь. Мы вас не торопим.

— Благодарю.

Чернозерский прошел в спальню. Отодвинул зеркальные дверцы шкафа-купе, достал костюм, сорочку, галстук.

— Виталий Михайлович, — Волин встал в дверях, — хочу вас сразу предупредить, если вы начнете давать показания добровольно, суд это учтет при вынесении приговора. Плюс я могу оформить вам явку с повинной.

Чернозерский презрительно фыркнул.

— Это вы напрасно. Серьезно. По совокупности вам грозит пожизненное. Напишете добровольное, плюс явка с повинной, плюс первая судимость — получите лет пятнадцать.

— Слушайте, оставьте эти сказки для дворовой шантрапы.

Чернозерский застегнул сорочку, натянул брюки, принялся завязывать галстук. Выходило у него это легко и непринужденно.