— Вам чего? — спросила женщина.

— Вы миссис Феттони?

— Да. — Она нагнулась и подняла с пола свернутый номер «Дейли Мейл», недавно опущенный почтальоном в щель на двери. Взглянула на заголовок и сунула газету под мышку.

— Ваш муж дома?

— Нет. И уже никогда не вернется. На ее лице не дрогнул ни один мускул.

— Простите… не понял.

— Несколько дней назад он попал под автобус. Его задавило. Насмерть.

— Насмерть? — Изумление, вложенное Джорджем в свой возглас, польстило женщине. Глаза ее слегка оживились. Она ощутила себя в главной роли. И продолжила:

— Ужас, конечно. Впрочем, от него такое вполне можно было ожидать. Вечно он бродил, загнув башку неизвестно куда. Прошлой ночью мне было очень плохо. Но теперь прошло. Сегодня под вечер опять уеду к сестре. Одной мне здесь, знаете ли, не по себе. Хватит с меня прошлой ночи. А вы не из страховой компании?

— Нет. Мне хотелось поговорить с вашим мужем о письме, которое он послал моему другу в Оксфордшир. Может быть, вы что-нибудь об этом знаете?

— Нет. Да и сам Луиджи вам бы не помог.

— Почему же?

— Потому что он те письма не писал. Он просто пересылал их. И подзарабатывал на этом. Впрочем, гроши. И вообще мне это занятие не нравилось.

В голове Джорджа сразу возник образ профессора, пьющего на радостях коллекционный портвейн. И в глубине сознания зародилась тучка с надписью «Скорпион». «Нет, нет, — повторял он про себя, — не может быть. Неужели жизнь способна так смеяться над человеком?»

— Вы хотите сказать, ваш дом был лишь пересылочным пунктом?

— Точно. Получатели обычно забирали свои письма сами. Впрочем, на дорогих машинах они сюда не приезжали. Приходили пешком. Но тех, у кого есть дорогая машина, было видно сразу. Читалось на лицах. Бывали среди них и женщины.

— А по почте он письма разве не отправлял?

— Редко. Вы что, сыщик?

— Нет. А почему вы спрашиваете?

— Несколько лет назад к нам приходил один такой. Помню, низенький был и лысый. Очень уж его наш кот доставал. Но он и меня сегодня достанет, если вскоре не отыщется. Ведь мне, чтобы отвезти его к сестре, надо еще его в корзину усадить — не бросать же его сразу после похорон… Бедный Луиджи.