Оказалось, он лежит в постели у себя в номере, а свет исходит от ночника на туалетном столике. Все тело одеревенело настолько, что, казалось, пошевелись он, и оно треснет. У изножья кровати стояла Николя в халате. Увидев, что Константайн проснулся, она бросилась к нему.

— Джордж, Джордж… — лепетала она. — Господи, я уж думала, ты никогда не очнешься.

К удивлению Джорджа, Николя нагнулась, положила руки ему на виски и поцеловала в окаменевшее от синяков лицо.

Он прикрыл глаза, расслабился и сказал:

— Вот это мне нравится. А теперь расскажи, что случилось.

— Не сейчас, — ответила Николя и отняла руки. Джордж посмотрел на нее, попытался улыбнуться — ему показалось при этом, что мускулы его лица такие хрупкие, словно сделаны из сахарной ваты, — и попросил:

— Не мешало бы выпить.

— Я уже и так влила в тебя немало коньяку.

— Тогда налей еще рюмочку. Может, хоть она отложится у меня в памяти.

Николя принесла коньяк, села на кровать и помогла Джорджу выпить, приподняв его за плечи. Спиртное возымело действие — мускулы лица перестали казаться хрупкими, зато синяков и болячек как будто прибавилось.

— Что это за тип спорил с тобой? — спросил Джордж.

— Владелец лодки. Увидев, что мы плаваем на ней ночью, он пришел в ярость. Но потом успокоился и даже помог привести тебя сюда.

— А выстрелы? Черт! — Константайн даже приподнялся. — Неужели это стреляла ты?

— Да. Из пистолета матери. Успокойся. — Николя подтолкнула Джорджа обратно на подушки. От слабости он даже закрыл глаза.

— Значит, ты и патроны прихватила?

— Да, я подумала, они могут пригодиться.

— Подстрелила кого-нибудь?

— Одного, кажется. Он вскрикнул. Впрочем, толком я не разобрала. А теперь забудь обо всем до утра. Как ты думаешь, кости у тебя целы?

Он устало кивнул.

— Со мной все будет в порядке. Во время игры в регби бывало и похуже.