— Ты хотела убить меня, — слова неуклюже выбирались из пересохшего горла.

— Да, хотела, — бесстрастным тоном проговорила Найда.

Мысли беспомощно путались и теснились. Я знал, что она говорит правду, и все же эта правда каким-то образом ускользала от меня. Как ей удается оставаться такой спокойной, настолько бесчувственной?

— Но почему, Найда?

Она взяла со столика стакан, протянула мне и чуть приподняла мою голову, пока я проглатывал обжигающее виски. Внутри меня поднялась теплая волна. Я был все еще жив. Никогда раньше жизнь не казалась мне такой вкусной.

— Я надеялась, Эрик, что когда-нибудь настанет день, и ты поймешь, что делаешь со мной. Надеялась, потому что любила тебя. Но тебя занимала одна лишь твоя работа. Долго же я постигала эту истину! Твой эгоизм погубил Аннет, равно как и всех других женщин, которыми ты сначала тешился, а потом описал в своих книжках. А взять хотя бы то, как ты доверял мне свою жизнь… Возможно, Эрик, для тебя это было сущей забавой, а обо мне ты подумал? А вдруг противоядие не подействует? Или я не успею вовремя наложить жгут, чтобы остановить кровотечение на твоем запястье? Тебя никогда не волновало, что я думаю обо всем этом? От раза к разу наблюдать за тем, как ты умираешь, угасаешь у меня на глазах, и все тщательно запоминать, чтобы потом в деталях пересказать тебе!

Она рассердилась, не без удовольствия подумал я. Гнев разрумянил ее щеки, искорками запрыгал в глазах; гордая, своенравная грудь вздымалась и опадала, словно желала вырваться из нежных оков укрывавшего ее платья. Хорошо. Немного подлакировать, и тогда вполне сойдет… Неожиданно желудок пронзила острая боль — но тут же отступила. Я глубоко вздохнул.

— Найда, ты ведь перерезала веревку, разве не так? Значит, ты все еще любишь меня?

— А разве это возможно? — Холод был в ее темных глазах, лед в голосе. Я знал, что если прикоснусь к ней, то почувствую, как холодна ее кожа. — Любовь? А ты знаешь, скольких видов она бывает? Или ненависть? Или и то, и другое вместе? И все это перепутывается друг с другом, покуда твой мозг не становится вместилищем миллиона крошечных взрывов — и тогда твое сердце начинает содрогаться от рыданий, а слезы падают в темноту внутри тебя…

Новая волна боли захлестнула меня; холодный пот устремился через поры наружу. Во рту остался какой-то странный привкус… Тревога завибрировала по всем нервам.