Он пил уже второй стакан вина, думая, зачем он вообще заказал полусладкое. Было такое впечатление, что пьешь смесь спирта с сахарной водой. Он и так умудрился продержаться сегодня без выпивки всю первую половину дня. Все утро он не мог выпить под недреманным оком Беатрис. Пить алкоголь в доме матери было решительно невозможно. Она всегда была рядом, всегда была за спиной, могла неожиданно вынырнуть из любого угла и сразу разгадывала его тайные желания насладиться глотком шерри или портвейна. Поэтому он взял ее автомобиль, чем помешал ей поехать вслед за ним, и удрал в Сент-Питер-Порт. Облегчение он испытал уже от первого глотка вина. Первый глоток дня всегда был самым лучшим.

Хелин уже два дня покоилась в земле, и Алану уже давно было пора вернуться в Лондон. Его ждали неотложные дела, к тому же надо было наверстать упущенное за предыдущие недели. Секретарша пришла в отчаяние, когда он объявил ей, что появится в конторе только в следующий понедельник.

— Не знаю, как мне… — в панике начала она, но Алан не дал ей договорить.

— Вы же знаете, что давняя подруга моей матери была зверски убита, и я не могу взять и бросить мать одну.

Против этого секретарше было нечего возразить, да и откуда она могла знать, что ее шеф беззастенчиво лжет? Беатрис не нуждалась в утешениях. Лицо ее все эти дни было непроницаемо, как камень; когда к ней обращались, она вздрагивала от неожиданности, словно возвращаясь из какого-то другого мира; но, несмотря на это, было не похоже, что она нуждается в помощи. Возможно, жестокая смерть Хелин потрясла ее глубже, чем казалось, но в любом случае она сама неплохо справлялась с этим потрясением. Иногда Алан спрашивал себя: понимает ли вообще Беатрис, что значит принять сочувствие и поддержку других людей?

У него не было никаких причин и дальше задерживаться на Гернси, но что-то удерживало его от того, чтобы сесть на ближайший самолет и улететь в Лондон. У Алана не было склонности лгать самому себе — иногда он даже думал, что никогда не стал бы алкоголиком, если бы лучше владел этим искусством — и сейчас, сидя в «Террасе», он честно признался себе в том, что его удерживает страх перед возвращением в пустую квартиру, перед возвращением в пустую жизнь.

Ему была отвратительна сама мысль о возвращении в дом, где его никто не ждет. Мужчину его возраста должна ждать дома жена, двое немного капризных детей-подростков, виляющий хвостом пес и мурлычущая кошка. На него должна была обрушиться груда новостей: домработница уволилась, математичка придирается и ставит плохие отметки, а лучшая подруга оказалась сущей змеей.