– Может быть, ты боялся…

– Боялся? Чего?

– Если женщина прячется за частоколом из деревьев и не отваживается выходить в свет, то это слабая женщина. Моя меланхолия делала меня слабой и потому зависимой. Такая женщина нуждается в постоянной защите, опеке. Она ничего особо не решает. Может быть, как раз это тебе не хотелось менять?

– Вот как?! Мы начинаем объясняться на языке штампов? – В голосе Фредерика зазвенел металл. – Ты что, считаешь меня мачо, который играет мускулами и чувствует себя сильным лишь в том случае, если рядом с ним слабая и беззащитная женщина? Не слишком ли примитивно, тебе не кажется? Не я сделал из тебя ту женщину, какой ты стала. Не я сослал тебя в Ферндейл за частокол деревьев, как ты сейчас выразилась. Напротив! Я хотел, чтобы мы жили в Лондоне. Я хотел, чтобы ты активно участвовала в моей жизни. И я бы принял участие в твоей жизни, если бы ты внятно объяснила мне, в чем она состоит и чего ты хочешь добиться. Но ведь ты не дала мне ни малейшего шанса! В чем же ты меня тогда обвиняешь?

– Я абсолютно ни в чем тебя не обвиняю.

– Может быть, я виноват в том, что позволял тебе делать лишь то, что ты хочешь? Да, возможно, именно в этом мое упущение. Но стоило мне один-единственный раз попытаться настоять на своем, и что из этого вышло? Я как последний идиот стоял на вокзале, дождался трех поездов из Кингс-Линна, а потом… А потом я должен был еще мучиться и переживать, не зная, куда ты делась и что с тобой, и по крохам узнавать, что ты укатила с подозрительным типом, да еще и закрутила с ним роман! Можно подумать, мне было при этом очень приятно и легко!

Помолчав, Фредерик продолжал уже безо всякого сарказма.

– Боже мой, Вирджиния, я и в бреду не мог предположить, что с нами случится такое. Все, что угодно, но только не это. Не такая ужасная, банальная и в то же время убийственная измена!

Вирджиния молчала. Что она должна была говорить? Он был прав, она – неправа, и ей нечего было сказать в свое оправдание. Конечно, человек может уйти из семьи, но не таким образом. Нельзя действовать исподтишка, лгать, подводить… Многие люди, от которых ушли супруги, вовсе не заслужили этого. И ее муж тоже не заслужил.

Наконец Фредерик спросил:

– Ну так что же? Как мы будем жить дальше?

Она молчала, но это молчание было таким красноречивым…

– Понимаю, – сказал он с горечью. – Значит, это была не просто интрижка, верно? Все очень серьезно. Страница не перевернута.

Вирджиния страдала от своей трусости, но так и не решалась долго смотреть мужу в глаза.

– Верно. Не перевернута.