Анника взяла кофе, Нина не стала заказывать ничего. Она сняла фуражку и прислонилась затылком к стене.

— Это на грани злоупотребления служебным положением, — буднично произнесла она. — Я не должна никаким боком касаться этого дела.

Она порылась в кармане и извлекла конверт. Анника, с сильно бьющимся от волнения сердцем, взяла его, осторожно вскрыла и принялась рассматривать снимки.

— Кто из них Ивонна Нордин?

— Угадай, — надтреснутым голосом ответила Нина.

Анника разложила сделанные Полароидом фотографии из национального реестра полиции на столе и стала их по очереди рассматривать.

— Нет, — сказала она, — я не могу угадать.

Нина перевернула одну фотографию и указала на отпечатанные на обратной стороне фамилию женщины и номер ее удостоверения личности.

Ивонна Нордин оказалась похожей на мышку блондинкой среднего возраста с неприметными чертами серьезного лица. Похоже, что она к тому же страдала чрезмерной полнотой.

Анника принялась внимательно изучать фотографию.

— Как ты думаешь, она получила за это деньги?

Нина фыркнула:

— Это чисто риторический вопрос.

Анника продолжала внимательно смотреть на фотографию.

— Если она совершила убийство на Санкт-Паульсгатан, то наверняка была вовлечена в темные дела Филиппа Андерссона, а это означает, что у нее есть секретные банковские счета на каких-нибудь тропических островах. Вчера вечером я пыталась ее разыскать. Она зарегистрирована в Шерхольмене, но я сомневаюсь, что она фактически там проживает.

— Почему нет? — спросила Нина.

— Если это она застрелила Давида и похитила Александра, то для этого есть веские причины. Думаю, что Александр до сих пор у нее и его никто не должен видеть — во всяком случае, продолжительное время на одном месте. Следовательно, Шерхольмен исключается. В то же время… — она вытащила из сумки блокнот и показала полицейскому инспектору неровные линии на одной из страниц, — она ровно год назад купила домик в лесу, к северо-западу от Эребро. Недалеко от Гарпхюттан, вот здесь!

Было видно, что Нина страшно устала.

— Юлия говорила, что Давиду звонили две женщины — хотя, может быть, она была только одна — и требовали, чтобы он оставил Юлию. Одна из них сделала аборт. Как ты думаешь, это может быть важно?

— Пожалуй, я все-таки возьму кофе, — пробормотала Нина, и Анника, вскочив, метнулась к прилавку.