— Мне надо успеть в редакцию. Я еще не вернула машину, которую взяла вчера.

— Да, есть и еще одно, — сказал К. — Мы получили ответ из Англии относительно нескольких вещественных доказательств, найденных на месте пожара. Несколько месяцев назад мы отправили их в английские криминалистические лаборатории. Думаю, результаты будут тебе интересны.

Анника насторожилась. Ей стало трудно дышать.

— В развалинах твоего дома мы нашли кирпич. Криминалисты пришли к выводу, что этим кирпичом разбили окно, чтобы потом без помех бросить в дом бутылку с зажигательной смесью. Британцы смогли обнаружить на кирпиче отпечатки пальцев.

У Анники бешено забилось сердце и мгновенно пересохло в горле.

— Мы смогли идентифицировать эти отпечатки, — продолжил он. — Они принадлежали одной твоей старой знакомой. Ты, я думаю, помнишь Кошечку?

Анника так тяжело сглотнула, что закашляла.

— Кого? Наемную убийцу с Нобелевского банкета? Но… зачем?

— С точки зрения полиции дело о пожаре в твоем доме можно считать закрытым. Поджигателем была Кошечка.

Анника чувствовала себя так, словно ее ударили по голове чем-то тяжелым.

— А я, — сказала она, — думала, что это сделал сосед Гопкинс.

— Я знаю, но ты ошиблась.

— Нет, наверное, это ошибка. Это же не ее стиль. Ты сам говорил, что пожар — это акт мести, преступление, совершенное из ненависти. За что она могла меня ненавидеть?

— Перестань ломать себе голову, — сказал К. — Просто прими как факт, что ты ошиблась. Кроме того, ее поймали благодаря тебе, так что едва ли она могла питать к тебе нежные чувства.

Анника встала, подошла к окну, остановилась и принялась смотреть на кружащиеся снежинки.

— Я часто понимаю все не так, как надо, — сказала она. — На самом деле слишком часто.

К. молчал.

Анника отвернулась от окна и посмотрела на комиссара.

— Но вы уверены, что в ту ночь она была в Швеции?

— Не для протокола, — сказал он.