— У меня есть источник, — сказала она. — По-настоящему хороший источник.

Она пошла к Спикену узнать, что от нее требуется.

День сменился вечером, когда Анника закончила статью. Это был весьма туманный отчет об основаниях и мотивах, руководивших действиями Ивонны Нордин, отчет без ссылок на какие-либо источники. Она понимала, что статья получилась жидковатой, но не стала упоминать в ней Нину, Юлию, Давида и даже Филиппа Андерссона. Она пользовалась только теми фактами, которые можно было проверить: Ивонна владела компанией совместно с Давидом, она хотела прочных отношений с ним и настаивала на разводе Давида с Юлией, она, возможно, виновна и в других насильственных преступлениях. Анника написала также о том, что полиция расследует возможную связь Ивонны с тройным преступлением на Санкт-Паульсгатан, о том, что Филипп Андерссон подает апелляцию в Верховный суд (Анника даже привела номер дела и другие объективные факты).

Она отправила статью на сервер газеты, выключила компьютер, закрыла его и положила в сумку. Проходя мимо кабинета Шюмана, она увидела, что главный редактор сидит в кресле и бездумно раскачивается взад и вперед.

Вид у него был измученный. Эта осень состарила его на добрый десяток лет.

«Сколько он еще выдержит? Ему ведь уже под шестьдесят».

Она постучалась, и Шюман вздрогнул. Наверное, был глубоко погружен в свои мысли. Он поднял голову и жестом пригласил Аннику войти. Она села напротив него.

— Могу предположить, что сейчас последуют извинения, — сказал он.

Анника покачала головой:

— Не сейчас. Я уже сыта ими по горло. Как ты себя чувствуешь?

Этот вопрос сорвался с ее губ неожиданно для нее самой. Шюман тяжело вздохнул.

— Эти сокращения меня едва не доконали, — сказал он.

Он молча окинул взглядом свою редакцию — репортеров, компьютеры, радиостудии, редакторов интернет-издания. За окнами стало темно. Короткий день сменился длинной ветреной декабрьской ночью.

— Я люблю эту газету, — произнес он наконец. — Никогда не думал, что это скажу, но это правда. Я понимаю, что мы часто ошибаемся, а подчас слишком далеко заходим, часто мы оскорбляем и подставляем людей, выставляем их в ужасном свете, но мы все же выполняем очень важную функцию. Без нас демократия стала бы очень хрупкой. Без нас общество стало бы намного опаснее и грубее.

Анника медленно кивнула.

— Хотелось бы верить, — сказала она, — но я в этом не убеждена.

— Ты хорошо поработала вчера.

— Да нет, — отмахнулась Анника. — Я же ничего не написала. Я даже отказалась прислать фотографию Александра.

— Я имею в виду другое.