Глянул на коврик, прикрывавший спуск в подвал. Люк закрыт. Этим путем крысы в дом не проберутся.

– Что с твоей рукой? – спросил он.

Она нервно коснулась повязки. И ответила по-шведски:

– Крыса.

Дочери

Дочери

Юлия проснулась первой. Сразу вспомнила, где находится и что произошло. Йеннифер лежала рядом, на животе, положив руку ей на грудь. Осторожно убрала ладонь сестры.

– Папа!.. – вскрикнула она и разрыдалась, неистово, неостановимо.

Йеннифер проснулась и тоже заплакала; обнявшись, сестры безутешно рыдали.

– Как думаешь, где он? – спросила Юлия. – Что с ним сделали? Все еще лежит там, в палате… и эта роза. Я ненавижу розы, никогда в моем доме не будет роз! А если какой придурок подарит мне розу, то убью! – Юлия яростно высморкалась и швырнула платок на пол.

– Нет, – сказала Йеннифер, – он уже не в палате. Его перенесли в подвал, в холодильник.

Сказала цинично, жестко – намеренно. Юлия ударила сестру, хлестнула по щеке.

– Только не папа! Не может он лежать в холодильнике!

– Но иначе тело начнет разлагаться. Сама подумай.

Юлия застонала. Влажные пальцы сестры погладили ее по щеке. Она ухватила указательный палец, сунула в рот, принялась посасывать. Тонкий, соленый палец.

Была суббота, половина шестого утра.

– А потом придет человек в черном костюме, – неумолимо продолжала Йеннифер. – Он зайдет в морг, достанет тело. Его никто не увидит, ведь он специально приходит кружным путем, чтобы не попадаться на глаза. Автомобиль его стоит прямо у входа в морг, задние дверцы распахнуты. Серый катафалк.

– Хватит! – проскулила Юлия.

Но Йеннифер не могла остановиться. Она с детства любила пугать сестру страшными историями об окровавленных монстрах, о том, что Юлия вовсе не сестра ей, что она подкидыш, подобранный в сточной канаве.

– И человек в черном нежно берет тело… Подхватывает на руки и несет. Он укладывает мертвеца в гроб, обитый изнутри мягкой-премягкой тканью. Он обряжает мертвеца в саван. Представляешь себе папу в саване?