– Вы хотите сказать, что Агнете Иверсен сделала аборт на позднем сроке?

– Нет.

– Нет? Тогда кто… Черт! – Симон закрыл глаза и прислонился лбом к обитой пластмассой стене.

– Связь пропала? – спросила Кари.

Симон кивнул.

– Мы скоро выйдем из лифта, – сказала она.

Мальчишка сделал два быстрых прокола в скотче. По одному у каждой ноздри. И Арильд Франк втянул в легкие новые секунды жизни. Он хотел только одного – жить. И тело его повиновалось только этому желанию.

– Есть ли имя, которое ты хотел бы написать? – тихо спросил мальчишка.

Франк тяжело дышал, мечтая иметь ноздри и носоглотку пошире, чтобы наслаждаться этим сладким воздухом. Он прислушивался, не раздадутся ли звуки, свидетельствующие о приближении спасения, мотал головой и пытался при помощи языка за носком и заклеенного рта сказать, что имени у него нет, он не знает, кто крот, он просто молит о пощаде. Просит дать ему уйти. Простить.

Он замер, увидев, как мальчишка встал перед ним и поднял нож. Франк не мог пошевелиться, все было привязано скотчем к креслу. Все… Вот и нож. Мерзкий кривой нож Нестора. Он прижался головой к спинке кресла, напряг каждый мускул и издал внутренний крик, когда увидел брызнувшую из собственного тела струю крови.

Глава 32

Глава 32

– Два, – прошептал начальник охраны Голдсруд.

Мужчины стояли с оружием наготове и вслушивались в тишину за дверью кабинета помощника начальника тюрьмы.

Морган затаил дыхание. Сейчас, сейчас все произойдет. Сейчас он станет частью того, о чем думал с тех пор, как был мальчишкой. Он кого-то поймает. Может быть, даже…

– Три, – прошептал Голдсруд.

А потом он взмахнул тараном и ударил по дверному замку. Во все стороны полетели щепки, и Харальд, самый крупный из них, ударом плеча выбил дверь. Морган вошел в кабинет, держа винтовку на уровне груди, и сделал два шага в сторону, как ему велел Голдсруд. В кабинете находился только один человек. Морган уставился на сидящего в кресле: вся его грудь, шея и подбородок были в крови. О господи, сколько крови! Морган почувствовал, как у него подгибаются коленки, будто в них впрыснули какой-то размягчитель. Он не должен! Но столько крови! Мужчину в кресле трясло, как будто сквозь его тело проходили электрические разряды. А его гневные, выпученные, как у глубоководной рыбы, глаза пялились на вошедших.

Гейр сделал два шага вперед и сорвал скотч со рта мужчины.

– Куда вас ранило, шеф?