— Извините, сэр.

— Вот-вот… — Ребус кивнул с таким видом, словно сбылись самые худшие его опасения. — Это и еще «извините, сэр». Полчаса назад ты пытался поцеловать Шивон… так зачем же извиняться?

— Я сам не понимаю, как это случилось.

— И не пытайся понять… Поверь, это совершенно ни к чему.

— Возможно, все дело в… — Гранта прервал глухой сигнал мобильника. — Ваш или мой?… — спросил он, запуская руку в карман пиджака, но Ребус уже достал свой аппарат и, кивнув в знак того, что скоро вернется, поспешил к выходу.

— Алло?… — сказал Ребус, прижимая к уху аппарат.

Снаружи сгущались прохладные сумерки. По улице медленно катились такси, их водители высматривали потенциальных клиентов. Какая-то женщина, запнувшись о вывороченную плитку мостовой, выронила пакет, из которого высыпались и раскатились в разные стороны ярко-оранжевые апельсины. Бритый наголо юноша в кожаной куртке и с серьгой в носу бросился их подбирать. Обычная любезность, и все же Ребус продолжал пристально смотреть на парня, пока он — просто на всякий случай — не поспешил убраться восвояси.

— Джон?… Это Джин. Ты на работе?

— Веду наружное наблюдение, — сообщил Ребус самым серьезным тоном.

— Ох, извини, пожалуйста. Я перезвоню…

— Все в порядке, Джин, я пошутил. На самом деле мы просто зашли в бар с одним… приятелем.

— Как прошли похороны?

— Я туда не поехал. Вернее, поехал, но понял, что не смогу остаться до конца.

— И теперь пьешь?…

— Ты говоришь так, будто работаешь в телефонной службе психологической помощи алкоголикам и наркоманам!

Джин рассмеялась.

— Я, собственно, не имела в виду ничего подобного. Скорее наоборот… Дело в том, что я сижу дома одна, и у меня есть бутылка хорошего вина.

— И?

— И я была бы рада, если бы кто-нибудь помог мне ее распить.

Ребус знал, что не способен сейчас вести машину. Он вообще был ни на что не способен, если на то пошло.