Она кричала это снова и снова, славя бога, но под ее сожалением оставалась ненависть. Она не оставит свою ненависть, а будет цепляться за нее, как будто ненависть может ее спасти, хотя именно ненависть обрекла ее на такую судьбу.

Когда Ватенде подошел к девушке, Зак взмолился:

– Подожди! Подожди!

Ватенде помедлил, чтобы посмотреть – кто окликнул его. Стоявшие перед Заком расступились, чтобы дать ему дорогу.

– Это не… Я хочу сказать… Разве нет способа… Я имею в виду… Дай это мне. Я выпью за нее!

– Нет! Нет! – взвыла жена Данлопа.

Ахмед заплакал. Аджия широко распахнула глаза. Потрясенная, отказывающаяся верить, она потеряла сознание и обмякла в руках державших ее мужчин.

Джесс почувствовал движение души своей матери. Из того места за пределами смерти, где он пребывал, он послал ей свою силу.

Ватенде сделал знак стражам. Те шагнули в сторону и позволили Заку войти во владения вождя.

Бабу сказал:

– Другой может выпить за нее. Это дозволено.

Зак посмотрел на жену, потом – на плачущего Ахмеда.

– Я это сделаю, – сказал он. – Только объясните мне правила. Что происходит?

– Ты должен выпить все до дна, – объяснил Ватенде через свою мать. – После можешь брать в рот только воду. Если она невиновна, тебя вырвет ядом. Если она виновна, ты умрешь не позднее чем через двадцать четыре часа, но она будет свободна.

– Ахмед, она невиновна? – окликнул Зак своего друга.

Ахмед встал и посмотрел на Зака:

– Ты всегда был моим другом. Да славится Аллах, я не могу позволить тебе умереть. Я выпью яд.

Они посмотрели друг на друга, улыбаясь общим воспоминаниям. Потом Зак стремительно шагнул вперед, взял у Ватенде чашку и осушил ее. Мужчины закричали. Женщины завизжали. Зения Данлоп, превратившись в тигрицу, кинулась к Заку.

Зак уронил чашку, и ошеломленные люди благоговейно затихли. Он ухмыльнулся Ахмеду:

– На вкус куда лучше, чем пиво «Нинкаси», та французская моча, которую ты пьешь.