Прислушался к ощущениям, превратил всего себя в мощный локатор – и расхохотался. Потому что вдруг представил Севку, израненного, голого, полностью седого – и не гнев накатил, но жалость.

Да, не мститель ты, Томский. Не граф Монте-Кристо. Не смог пойти до конца.

Михаил танцующей походкой пошагал дальше. Отчего-то казалось: весь его сегодняшний путь по утренней Гранаде не случаен, но предопределен свыше.

И точно: вдруг, в конце извилистой улочки, он увидел вывеску: Internet-Cafe.

Толкнул скрипучую дверь, вошел в полумрак. Парень с длинной цыганской серьгой в левом ухе лениво поднялся от стойки, снисходительно вскинул бровь:

– Сеньор желает Интернет?

Презрительно-жгучие очи посмеивались: «В ваши годы надо газетки в шезлонге читать».

Но провел к убогенькой, старой машине.

Томский не подумал, что будет благоразумнее притвориться лохом – сразу занялся делом. Минут через десять случайно обернулся – и наткнулся на взгляд хозяина кафе. Тот так и стоял за его спиной, полностью завороженный сумасшедшей гонкой цифр на мониторе. Рот разинут, глаза дикие.

– Ha ido al Diablo![8] – рявкнул на него Михаил.

Парень сразу скукожился, засеменил прочь. Томский расслышал: «El genio!»

Обычно комплименты были безразличны. А сейчас было приятно.

И еще приятно, что комп (незнакомый, маломощный, убогий) стал подвластен ему – еще больше, еще полнее. Севкина кровь придала сил? Или, наоборот, не кровь, но милосердие?

Пятнадцать минут – и пройдены все степени защиты.

Михаил увидел на мониторе свой дом.

Свой самый любимый, самый лучший в мире дом.

Общий план. Развеваются, ловят утренний бриз занавески. Рвется с крыши, словно хочет взлететь, флюгер. Разбиваются о скалы, ждут его волны.

Сад ухожен, цветы улыбаются солнцу.

Михаил идет дальше. Внутрь.

Начинает, конечно, со своей любимой гостиной – капитанской рубки. Он не был здесь почти месяц. С тех пор, как вплотную подобрался к врагам.