Неужели он просто сдался? Отправился домой и стал их ждать? Или, взяв упаковку таблеток, тихо ушел в темноту? Мне бы хотелось думать, что он не мучился. Ведь я видела его только вчера, неожиданно постаревшим, сломленным горем. Он беспокоился о Кэтрин, старался ее защитить, а я вышла из-за куста и заявила, что у него ничего не вышло.

Эллис смотрит на меня молча.

Я встаю и тянусь за сумкой. Мы закончили.

– Так зачем вы настаивали на встрече? Не могли сказать это все по телефону?

Эллис загораживает мне выход.

– Решил, нам есть о чем поболтать.

– И о чем же?

– О том, что вы до сих пор от меня скрываете.

На это у меня нет времени.

– Восьмого декабря Кэтрин Галлахер вышла из своего дома и исчезла. Все указывало на самоубийство. Прошел год. Затем вы звоните в четыре утра и требуете доступ к данным о пропавших без вести. Вы настаиваете, чтобы я поговорил с ее коллегами, добираетесь до психоаналитика, который считается ее лечащим врачом, похищаете его записи… Вы отправляетесь на встречу с Грейвсом, его убивают, а вы сообщаете мне, что история болезни Кэтрин была вымышленной. Потом изъявляете желание встретиться с Гамильтоном, а теперь и он мертв. И все это ради женщины, которую, по вашему утверждению, вы никогда не видели. Зачем? Зачем все это, Карла? – Эллис пристально смотрит мне в глаза. – В самом центре этой истории зияет огромная дыра. Заполните ее, Карла. Расскажите мне правду. Позвольте быть на вашей стороне.

– Не могу.

– Почему же?

Я молчу и перехватываю его взгляд. Мы смотрим друг на друга, затем, словно прочитав мои мысли, Эллис бросает тихое ругательство и уходит.

Я с трудом выжидаю пять минут и тоже покидаю мастерскую. Ее владелец по-прежнему сидит в своей конторе, склонившись над бумагами, яростно стуча по клавишам калькулятора. Он не поднимает глаз и не прощается со мной.

Образ клиента находится где-то за пределами моего видения. Похожий на меня, но сильнее и влиятельнее. Кэтрин должна за все заплатить, но не только она – Грейвс и Гамильтон тоже в этом списке. Они убиты, потому что пытались ей помочь, но смерть Гамильтона на моей совести. Я заставила его выйти из укрытия, подтолкнула к отчаянию и смерти. Сейчас нет смысла сожалеть понапрасну, я не предполагала, что он так себя поведет. Впрочем, это вряд ли меня извиняет.

Я должна загладить свою вину, попытавшись спасти Кэтрин Галлахер – убийцу Дэниела, сумевшую избежать наказания. Ирония происходящего заставляет с грустью усмехнуться – я делаю это ради Саймона Йоханссона. Господи, скольких он убил?