Лайла отперла замки, открыла дверь.

– Как здесь.

Она обвела рукой помещение, прежде чем набрать код сигнализации.

Ряд окон от пола до потолка позволял обозревать жизнь Нью-Йорка – чего стоил один Крайслер-билдинг. Высоченные потолки, блестящее дерево, мягкое, богатое свечение антикварной мебели служило обрамлением для великолепного вида.

– Потрясающе. Мне следовало бы отвезти тебя на второй этаж, это триплекс, но я подумала, что ты оценишь удивительную обстановку первого.

– Оценил.

– Мне нужно проверить кухню. Эрл Грей либо там, либо прячется в хозяйской спальне.

Она прошла через обеденную зону с длинным столом красного дерева, маленьким газовым камином и большим шкафом с застекленной серединой и умело подобранной коллекцией разнокалиберного фарфора – и оказалась на кухне с темными резными шкафчиками орехового дерева и множеством медной посуды.

Там, на полу цвета сланцевых плит, лежал маленький белый собачий матрасик. На нем свернулся клубочком самый маленький песик, какого когда-либо приходилось видеть Ашу.

Белый, как и его матрасик, с традиционной для пуделя стрижкой и маленьким галстуком-бабочкой вместо ошейника. Фиолетовым в горошек. Бедняга дрожал, как лист на ветру.

– Привет, бэби.

Лайла говорила приветливо, но очень тихо.

– Помнишь меня?

Она открыла крышку ярко-красного контейнера на стойке и вынула крошечный собачий бисквит.

– Хочешь печенья?

Она присела на корточки.

Дрожь прекратилась. Хвостик – вернее, то, что могло сойти за него, – начал ходить ходуном.

Песик спрыгнул с постельки, поднялся на задние лапы и, по-игрушечному взрыкнув, потянулся к бисквиту.

Аш улыбнулся, наблюдая за парочкой – Лайлой и ее бравым питомцем:

– Тебе не о чем волноваться, имея такого защитника.