Она чуть помедлила и немного поплясала прямо на тротуаре, хотя голос ее оставался профессионально холодным.

– У вас превосходный вкус и исключительно верный глаз. Я знаю, что вы будете радоваться всякий раз, взглядывая на картины. Сейчас же свяжусь с галереей и попрошу отметить их как проданные. Мы упакуем их и отошлем вам. Да, конечно, вы все можете уладить с моей помощницей по телефону или прийти и повидать меня завтра. Поздравляю, мистер Барнселлер. Вы всегда наш желанный гость.

Она снова исполнила маленький веселый танец и позвонила художнику.

– Покупайте шампанское, Родерик. Вы только что продали две картины. За сто восемьдесят пять тысяч. Да, знаю, я сказала, что буду просить сто семьдесят пять. Но снижать цену не пришлось. Ему нравятся ваши работы, и это повод для праздника. Как и ваши сорок процентов. Пойдите скажите Джорджу, отпразднуйте, и завтра начинайте рисовать мне нечто сказочное на замену проданных двух полотен. Да, я вас тоже люблю. Чао.

Широко улыбаясь, она послала эсэмэску с инструкциями своей помощнице и, обходя других пешеходов, все еще поглядывая на телефон, свернула к крыльцу своего дома. И едва не наткнулась на Люка, который сидел на этом крыльце уже битый час, ожидая ее. Наблюдая за танцами на тротуаре, быстрыми переговорами, счастливой улыбкой.

И теперь она ахнула от удивления.

– Я проходил мимо твоей галереи. Сказали, что ты рано ушла. Так что решил подождать.

– Вот как? Я поехала к Лайле.

– И получила хорошие новости по пути домой.

– Прекрасная продажа. Для галереи, для художника, для клиента. Как приятно заключить сделку сразу для трех сторон!

После секундного колебания она села на ступеньку рядом с ним, и они вместе стали наблюдать, как течет жизнь Нью-Йорка.

Боже, думала она, как может дважды замужняя, дважды разведенная женщина чувствовать себя восемнадцатилетней? Точно так же, как она чувствовала себя, сидя на крыльце родительского дома в Блумфилде, Нью-Джерси, вместе со своим мальчиком. Безоглядно, по-дурацки влюбленная…

– Что мы делаем здесь, Люк?

– Я получил ответ на твой утренний вопрос.

– Ах, это… я собиралась позвонить тебе. Это было просто глупо, я не знаю, что на меня нашло, и я…

– Я любил тебя с того первого дня, как увидел в первый день в средней школе, на убийственном уроке миссис Готлиб по истории Штатов.

Урок действительно был убийственным, мысленно согласилась Джули, но крепко сжала губы, чтобы сдержать слова, эмоции, слезы.

– Прошло почти полжизни. Может, мы были слишком молоды, может, сами все испортили.

– Так оно и есть.

Слезы все-таки затуманили ей глаза, но на этот раз она дала им волю.