— Все дело в том, что вы слишком тупы, — сообщил лорд Пестерн, — и проходите мимо своего клиента, когда он умоляет его арестовать, стоя перед вашими большущими носами. Вот причина. Где ваша инициатива? Где напор? Почему бы вам как следует не потасовать колоду, — он отчаянно жестикулировал, — не поднять шум?

— Понимаете ли, милорд, — вежливо отозвался Фокс, — мы вполне можем предоставить все это таким изданиям, как «Гармония», разве нет?

— Но убить его — нет, не могу понять, — пробормотал Мэнкс. — И слушать в течение часа всю эту чепуху…

— Бризи — законченный наркоман, — сказал Элейн. — Иногда, мне думается, его терпению приходил конец, а Ривера, как злой гений дирижера, тянул с него все больше и больше денег. И это типично для наркоманов — испытывать ненависть к своему благодетелю, от которого наркоман рабски зависит. Тип, подобный Ривере, становится для наркомана чем-то наподобие Мефистофеля. Когда поставщик оказывается вдобавок шантажистом и, что еще хуже, в состоянии терроризировать свою жертву угрозой разоблачения, наркоман попадает в мучительнейшее положение. Я думаю, сцена, в которой вы, лорд Пестерн, стреляете холостым патроном в Риверу, начала привлекать Беллера задолго до того, как он увидел трюк с секцией зонтика, вставленной в дуло револьвера. Я полагаю, он уже проигрывал в голове варианты использования оружия. Вы подлили масла в огонь.

— К черту ваши рассуждения… — заорал было лорд Пестерн, но Элейн твердо прервал его:

— Бризи пребывал в ужасном состоянии. Ему позарез был нужен кокаин, он нервничал по поводу вечернего концерта, его пугали намерения лорда Пестерна. Не забывайте, сэр, что и вы тоже угрожали ему разоблачением. Он вынашивал план удара с обеих рук. Вы понимаете, что именно вас должны были бы повесить за убийство. Бризи любил шутки дурного свойства.

Мэнкс нервно засмеялся. Лорд Пестерн промолчал.

— Но технические трудности делали любой подобный замысел практически невыполнимым, — продолжал Элейн. — Его отвлекающие манеры только привлекали к нему внимание. План Бризи был типичной для наркомана фантастической бессмыслицей. Колридж пишет поэму «Кубла-Хан», а Бризи Беллер создает сюрреалистический кинжал из ручки зонтика и стилета для вышивания. Эдгар Аллан По пишет «Колодец и маятник», а Бризи Беллер крадет револьвер и делает стилетом небольшие царапины в его дуле, окуривает его дымом свечи и кладет в карман пальто. Не имея сил успокоиться, поскольку его грызет неутоленная потребность в кокаине, он выстраивает гротескный план с фантастической точностью. Он может сломаться в любой момент, потерять ко всему интерес, но в решительную минуту действует, как демон. Все становится на свои места. Он сообщает оркестру, но не Ривере, что разыгрывается другой сценарий. Ривера уходит в другой конец ресторана, откуда выйдет к публике. В последнюю минуту Бризи убеждает Скелтона осмотреть револьвер лорда Пестерна. Он подстраивает обыск самого себя и, держа кинжал у себя над головой, разражается странным смехом. Дирижирует. Убивает. Нащупав сердце Риверы, двумя руками, прикрытыми носовым платком и не видимыми публике из-за дурацкого венка, втыкает стилет и поворачивает его в ране. Проливает крокодиловы слезы над убитым. Идет в комнату, где лежит тело, и демонстрирует отчаяние. Заменяет револьвер с аккуратно поцарапанным дулом, который лежит в кармане его пальто, револьвером, из которого стрелял лорд Пестерн. Уходит в туалет и, громко изображая сильную рвоту, прячет непоцарапанный револьвер лорда Пестерна. Возвращается и, поскольку план почти завершен, как сумасшедший, обыскивает тело и, вероятно, находит наркотик, который так ему нужен. Впадает в коллапс. Вот так мы представляем себе обвинение против Бризи Беллера.