Время, не спрашивая ее разрешения, размоталось назад. Рейни метнулась в кухню, к блоку с ножами, но в мыслях она уже была семнадцатилетней и только что вернулась домой из школы.

Стоп. Стоп. Стоп. Не может быть. Дробовик отправили на склад хранения вещественных улик в Портленде. Она точно это знала. Сама за этим проследила. И даже утешала себя мыслью, что никогда не увидит это проклятую штуку.

Рейни схватила первый попавший под руку нож, маленький, для чистки овощей.

– Выходи, ублюдок! Выходи!

Никто не ответил. Молчали даже совы. Только безголовый труп матери в гостиной и… О боже, что это на потолке? Что капает на нее сверху?

– Кто ты? Кто ты, мать твою? Выходи, чтобы я тебя видела!

Она рванула через коридор к спальням. Одна… другая… Никого. Распахнула дверь ванной. Пусто. Выбежала на веранду, стараясь не смотреть на дробовик – но взгляд все равно метнулся к нему, – а время уже хватало за горло и бесцеремонно тащило туда, в прошлое…

Тебе ведь это понравилось, да? – завизжала мать. – Ты, грязная шлюха!

И ее собственный, жалкий, хнычущий голос:

Я только хотела, чтобы перестал.

Заткнись, заткнись. Ей уже не семнадцать. Она уже не беспомощная девчонка. Она – полицейский. Она – сильная.

Рейни повернулась к высоченным, уходящим в небо соснам, расправила плечи и крикнула:

– Я знаю, ты там! Наблюдаешь. Хочешь меня, мистер Дэйв Дункан, или как там тебя? Давай, выходи, если ты мужчина, а не мешок дерьма!

И снова мать:

– Лгунья. Да и чего от тебя ждать. Яблоко от яблони…

– Он изнасиловал меня!