В следующий раз я просыпаюсь в обед. Медсестры убирают мою капельницу, затем я съедаю бутерброд, выпиваю сок и иду в туалет. Шаги мои достаточно неуверенные, но на удивление устойчивые. В тот же день меня навещает Петтерсен, начальник отдела предварительного следствия. Это невысокий пухлый мужчина, который постоянно жует жвачку, чтобы не думать о том, что ему хочется закурить.

– Мне нужно задать вам несколько вопросов, – тихо произносит он. – Конечно, если вы не против.

– Было бы лучше, если б это сделал Бирк.

– Не получится. Эта задача возложена на меня. Да и Габриэлю требуется отдых.

Он ставит диктофон возле меня. Эти несколько вопросов превращаются в целый словесный поток по мере того, как я рассказываю. За время допроса Петтерсен, извиняясь, выходил в туалет и четыре раза менял свою жвачку.

Меня выписывают вечером. Я наконец-то надеваю свою одежду, которую за это время должны были выстирать. Несмотря на то, что вид ее достаточно неприятен мне. Повязка на голове заменена на большой белый пластырь на лбу, и такого же типа повязка у меня на одном ухе. Нос не сломан, но есть трещина, которая должна постепенно зажить. В первые дни мне кололи морфий.

Как-то я спросил, можно ли навестить Сэм. Медсестра сказала, что она спит.

– С ней еще есть кто-нибудь?

– Нет, она одна. Ее молодой человек ушел некоторое время назад.

Молодой человек? Они живут вместе?

Мне разрешают посидеть рядом с ней немного. Сэм лежит в такой же кровати, что и я, с таким же оранжево-желтым покрывалом, которым были накрыты мои ноги, и одета в такую же белую рубашку, что была на мне. Ее коса расплетена и волосы распущены. Она глубоко и ритмично дышит. Стул для посетителей стоит рядом с кроватью, на него я и присаживаюсь.

На поврежденную руку наложена толстая повязка. Ее здоровая рука свободно лежит ладонью вверх, пальцы слегка согнуты. Их вид заставляет все вокруг меня слегка покачнуться – я не понимаю почему, пока не осознаю.

Я сделал это. Как бы нелепо это ни звучало, как бы далеко в прошлое ни уходила цепочка событий, несмотря на череду случайностей на пути к тому, что случилось в последние дни, все это было связано со мною. Как я однажды испортил жизнь Тиму Нордину, вывел его из равновесия. Как я обманывал Грима. Может, он и был прав, может, я сам заставил Юлию влюбиться в меня… Но точно не одна она была в этом виновата. И это была не только моя ошибка. Если кто и влюбился, то это был я.

Я вытягиваю руку и аккуратно кладу свою ладонь в ладонь Сэм. Она теплая. Похоже, прикосновение заставляет ее медленно пробудиться, потому что она поворачивает голову ко мне и неуверенно и протяжно спрашивает, по-прежнему как будто бы во сне – с закрытыми глазами: