– Если вернуться к Скелли… как вы умудрились так сдружиться? Служили вместе, да?

– Да. Это долгая история. И как же ты намерена продолжать интервью, если рот занят?

– Буду делать перерывы. Так лучше скользит, между прочим.

Мардер был пьян, так что выложил ей все как на духу, начиная с Нахрен-Фена: про «мопсы», про деревню и монтаньяров, про Жонг и про то, каким был Скелли, про перестрелку на Тропе, про нападение на лагерь «беретов» и всех убитых. Тут он замолк, и мгновением позже донесся звук, до смешного похожий на тот, с каким выходит пробка из бутылки.

– А что случилось потом? Коммунисты вас опять атаковали?

– Нет, тут немного другое. А случилось вот что: на следующее утро после нападения я проснулся. Ночевал я в одном из деревенских домов, потому что все мои вещи сгорели во время атаки. Собственно, это был дом отца Жонг. Я пошел отлить, а на обратном пути заметил, что детишки перекидываются каким-то мячиком. Другие гоняли такой же палками, а несколько малышей обвязали мячики веревкой и крутили над головой. Забава так забава. Странно, но до меня как-то не сразу дошло, что столько мячей в деревне никогда не водилось. Скелли с оставшимися вьетнамскими коммандос ушел на юг в горы, выслеживать врагов. Я рылся в развалинах штабного барака, пытаясь найти хоть какие-то годные радиодетали. Тут один мальчишка бросил мячик, тот проскакал мимо, и я увидел, что это «мопс». Короче говоря, как выяснилось, ВНА собирала эти штуки много недель. То есть мы установили несколько тысяч, а они выкопали несколько сотен и во время атаки оставили в деревне. Потому на нас и напали и по той же причине не стали особо наседать. Им этого и не требовалось: мы и здесь недооценили наших противников. В общем, дети играли с мячиками все утро, а для «пинбольщиков» в Нахрен-Фене это выглядело, наверное, как центральная сортировочная база на северной оконечности тропы Хо Ши Мина… Будешь продолжать в том же духе, мне расхочется рассказывать.

– Правда?

– Да. Меня тут осенило, что эта история важнее, чем минет. Минет мне уже делали, а вот историю я никому еще полностью не рассказывал. Давай-ка подползай повыше.

Она подчинилась.

– Так-то лучше, – сказал Мардер.

– Никому? Даже жене, за все годы брака?

– Нет. Чоле не интересовали военные байки, и кроме того… наверное, с ней я хотел начать с чистого листа; мы оба сбежали от прежней жизни. Но теперь мы не в обычной реальности: это День мертвых, когда все дозволено, и я хочу извергнуть этот комок дерьма, а ты как раз та женщина, которая способна это выслушать, ты истинный летописец художественно расчлененных трупов.