Продемонстрировав ее Мардеру, Пепа сказала:

– Вот эту штучку, видимо, я и буду держать в зубах, выгребая на байдарке. Ну или спрячу в какое-нибудь более интимное местечко.

Она закрыла ноутбук, положила его на пол и забралась на Мардера.

– Кстати, об интимных местечках…

– Ой-ой-ой. Опять.

– Нет. Мне надо выспаться, и тебе тоже, мой Сапата. Просто мне нравится на тебе лежать. Для этих целей крупный мужчина в самый раз.

Они немного понежничали, потом Пепа выговорила:

– Бедный ты, обреченный…

– Не обязательно. Все еще может измениться.

– Да, и потому-то тебе никогда не понять Мексики. В моей стране политика – трагедия, и все наши великие политики были фигурами трагическими – или святыми, или демонами. Ты, конечно, из разряда святых. Только настоящих перемен никто и не ждет, потому что в нашей нации отражается сама человеческая природа, первородный грех, как ты это ни назови. Всегда будут chingón и будут chingada, и единственный вопрос – это каких людей к какой группе отнести. У тебя на родине, с другой стороны, принято верить в возможность перемен, поэтому политика у вас – комедия. А политики, соответственно, клоуны.

– Это лишь одна из точек зрения, – произнес Мардер, – хотя в себе я нахожу достаточно мексиканского, чтобы исповедовать трагический взгляд на жизнь. Понимаешь, я же впутался в это не нарочно; не писал ведь никаких манифестов и сюда приехал не для того, чтобы их осуществлять. Долг обязывает меня надеяться на лучшее, но я не дурак. Думаю, смерть найдет меня очень скоро, и, querida, сердце мое, ни с кем я так охотно не провел бы свои последние часы, как с тобой.

– Знаешь, ты ведь такое все время говоришь. Меня поразило, когда тот мальчишка крикнул про победу или смерть. А потом Скелли пошутил насчет флешки в зубах, и я еще сказала: «Если надо, поплыву». Как-то не тянет уже иронизировать. Я вот все гадаю, с чего бы.

Запиликал мобильник Мардера – дурацкая стандартная мелодия, которая в нынешних обстоятельствах звучала особенно по-дурацки. Он встал и принял звонок, отметив, что уже четвертый час ночи.

Звонил Эль Гордо.

– Что ж, дон Рикардо, у вас есть последняя возможность вернуть то, что мне причитается.

– С великим сожалением вынужден сообщить вам: я и мой коллега пришли к выводу, что в настоящее время это не в наших интересах. Мой коллега использовал американское выражение: если хотите мое оружие, вам придется вырвать его из моих холодных мертвых рук. Как насчет полумиллиона взамен? Долларов.