– Я покупал у частника, а он не спрашивал. К тому же мой адвокат подал прошение в суд о снятии судимости. Я отсидел свой срок и прошел пробацию.

– Желаю удачи. В доме еще есть оружие?

Барроуз ответил не сразу.

– Только не ври, – добавил Босх. – Мы тут все перевернем вверх дном.

– У кровати стоит дробовик, – сообщил Барроуз. – Странно, что вы его не заметили, пока тут шастали. Я замялся, потому что вы спросили про дом. У меня в бардачке есть «кольт» сорок пятого калибра, но про бардачок вы не спрашивали.

Босх кивнул Сото, и она вышла из кухни, чтобы забрать оружие. Отметив, что она оставила мобильник с включенным диктофоном, Гарри снова повернулся к Барроузу:

– Ладно, а теперь я зачитаю тебе твои права.

– В смысле? Мы же хотели просто поговорить.

– Мы и говорим. Но я еще не решил насчет оружия. Нож, кстати, тоже незаконен. Посмотрим, как пройдет наша беседа, а там решим.

Не отводя взгляд от сидевшего перед ним Барроуза, Босх достал футляр с полицейским значком. Потом опустил глаза и зачитал его права по карточке, вставленной в футляр.

– Ты понял свои права? – спросил Гарри.

– Я не признаю ваших прав, – ответил Барроуз.

– Мне плевать. Ты понял, что я прочитал?

– Да, но…

– Бьюсь об заклад, теперь ты платишь налоги, верно?

– Против своей воли.

– И тут то же самое. Таковы твои права, установленные правительством в этой стране. Можешь их не признавать, но права есть права. Мы будем говорить дальше или посадить тебя в машину и отвезти в Лос-Анджелес?

– Ладно, я понял про права. И согласен говорить без адвоката.

– Что ж, уже прогресс. Где Анна Ачеведо?

Барроуз невольно отшатнулся, словно резкий вопрос Босха толкнул его в грудь.