После этого в машине наступило долгое молчание. Наконец Сото надоело созерцать розовую дымку, дрожавшую в горячем воздухе, и она снова взялась за свой планшет.

– Место там довольно странное, – заговорил Босх после паузы. – Два городка по разные стороны границы. С нашей стороны Калехико, а с их – Мехикали. Не разберешь, что там у них вообще творится. Помню, как я в первый раз оказался в Калехико: это случилось задолго до истории с напарником. Я связался, как положено, с местными властями, но особого толка от них не вышло. Зато когда я пересек границу, там оказался один парень… тоже следователь… в общем, как я понял, он единственный не был замешан в коррупции и пытался хоть что-то сделать… причем по обе стороны границы.

Сото молчала. Босх подумал, что она до сих пор высчитывает, сколько напарников он похоронил в итоге.

– Короче, место странное, – закончил он. – Смотри там в оба.

– Ладно, учту, – ответила Люсия. – А мы будем обращаться к местным властям?

Босх покачал головой:

– Думаю, нам это ни к чему.

– Вот и прекрасно, – согласилась Сото.

– Ты нашла что-нибудь новое по делу?

– Почти ничего. В пустыне не было сигнала – ни сотового, ни вай-фай. Но пока мы не отъехали от города, я забила в поиск «Сестры святого обета» и получила кое-какую информацию. У них есть монастыри в Калифорнии, Аризоне и Техасе. Пять из них находятся на границе и еще несколько – в Мехико, Оахака и Гуерреро.

– Чем они там занимаются? Читают катехизис?

– Да, но у них все довольно строго. Например, они дают обеты. Каждая сестра, понимаешь? Обет бедности, целомудрия, послушания и все такое. Страдания и жертвы в этом мире ради блаженной жизни на небесах. Они занимаются миссионерством, проповедуют слово Божие в довольно опасных местах. Например, в районах, контролируемых наркокартелями, на маковых полях Гуерреро. Некоторые сестры оттуда не возвращаются, Гарри. В каждом монастыре есть список погибших. Вроде тех, что мы вывешиваем в полицейских участках.

– Я думал, монахинь никто не трогает.

– Боюсь, что трогают. Там для всех опасно.

Босх задумался о ее словах. Он был знаком только с одной монахиней – той, что сообщила ему о смерти матери. Она работала на добровольных началах в детском приюте, куда его в одиннадцать лет поместили после разлуки с матерью. Сначала Гарри говорили, что это только временная мера, но после того дня вся его жизнь переменилась. С тех пор монахини стали ассоциироваться у него со смертью.

– Что мы скажем Анне? – спросила Сото. – Если она и вправду там.

– Не важно, кто она теперь, сестра или мать-настоятельница, – ответил Босх. – Для нас она просто подозреваемая, и именно так мы должны с ней обращаться. Не забывай о парочке, устроившей поджог. Мы разберемся с ними, даже если кто-то из них окажется римским папой. А Анна Ачеведо напрямую с ними связана. Другое дело, что она могла и не знать об их планах – по крайней мере, мне так кажется. Поэтому и ушла в монастырь.