Тюремного лекаря Манфред постоянно поражал тем, что то и дело упоминал новости, которые он узнавал каким-то совершенно непостижимым образом.

– Я просто диву даюсь, сэр, откуда он все знает, – признался медик тюремному начальнику. – Люди, которые его охраняют…

– Вне подозрений, – отрубил тот.

– И газет он не получает?

– Нет, только книги. На днях он попросил «Три месяца в Марокко». Сказал, что начал ее в Уондзуорте и хочет дочитать. Я выполнил его просьбу.

За три дня до намеченной казни начальник тюрьмы сообщил, что, несмотря на петицию, министр внутренних дел не нашел оснований для смягчения приговора.

– Я и не рассчитывал на помилование, – ровным, лишенным всякой интонации голосом ответил Манфред.

Большую часть времени заключенный посвящал разговорам с двумя надзирателями. Обостренное чувство долга заставляло их отвечать на его вопросы односложно, но они с большим интересом слушали его рассказы о самых невероятных уголках мира. Со своей стороны они, как могли, помогали ему коротать время, и он был благодарен им за молчаливую сдержанность.

– Вы – Перкинс, – однажды сказал Манфред, обращаясь к одному из них.

– Да, – ответил надзиратель.

– А вы – Франклин? – спросил он другого, и тот ответил утвердительно. Манфред кивнул. – Когда я буду на свободе, – сказал он, – я найду способ отблагодарить вас за вашу образцовую терпеливость.

В понедельник (казнь была назначена шерифом графства на вторник) на прогулке он заметил во дворе человека в гражданском и узнал его. Вернувшись в камеру, Манфред попросил позвать начальника тюрьмы.

– Я бы хотел встретиться с мистером Джессеном, – сказал он, когда тот вошел, но начальник тюрьмы заколебался. Тогда Манфред попросил: – Вы не могли бы передать мою просьбу министру внутренних дел по телеграфу? – И тюремщик пообещал, что выполнит просьбу.

К его удивлению, ответ пришел незамедлительно: министр встречу разрешил.

Зайдя в камеру, Джессен вежливо кивнул сидящему на краешке кровати человеку.

– Мне нужно поговорить с вами, Джессен, – обратился к нему Манфред и жестом пригласил его сесть. – Я хочу раз и навсегда покончить с делом Старкье.

Джессен улыбнулся.

– Тут нечего объяснять, приговор ему был подписан царем, и у меня было его личное указание на этот счет. Так что, повесив его, я лишь сделал свою работу.

– И все же вы могли подумать, – произнес Манфред, – что мы взяли вас для этой работы, потому что…

– Я знаю, почему вы взяли меня, – спокойно ответил Джессен. – Старкье и Франсуа нарушили закон и были приговорены по закону, а вы караете только тех, кого закон обошел.