— Желаю хорошо провести время, — проговорила она и направилась в спальню.

— Дорин…

Дверь за ней закрылась. На мгновение стало тихо. Затем Дорин защелкнула замок.

Селви выругался себе под нос по поводу смены настроений жены и направился к бару.

Ко времени, когда Орлингтон позвонил в дверь, Селви уже успел пропустить шесть рюмок бурбона.

В роскошной квартире засаленная шляпа и грязное пальто Орлингтона выглядели еще более убого. Он снял их и робко огляделся.

— У нас есть только 45 минут, — сказал он. — Я должен что-то предпринять, мистер Селви.

— Я знаю, что вы можете предпринять, — улыбнулся прокурор. — Вы можете выпить и все обсудить.

— Я думаю, что мне не стоит… — Но его глаза уже остановились на бутылке в руках Селви. Улыбка юриста стала шире.

К половине двенадцатого голос Орлингтона стал хриплым и взгляд менее напряженным, озабоченность по поводу Родмана не столь навязчивой.

Селви следил, чтобы стакан гостя был наполнен.

Старик начал что-то бормотать. Он невнятно рассказывал о своем детстве, о былом достатке и яростно ругал каких-то людей, которые ему навредили.

Вскоре его нечесаная голова начала склоняться то к одному, то к другому плечу, глаза закрылись.

Из дремоты его вывел бой каминных часов.

— Што этт?..

— Всего лишь часы, — усмехнулся Селви.

— Часы? Сколько времени? Сколько времени?

— Двенадцать, мистер Орлингтон. Ваши беспокойства окончены. Мистер Родман уже заплатил за свое преступление.

— Нет! — Старик встал, бессмысленно крутясь на месте. — Нет, это неправда. Я убил эту женщину. Не он. Они не могут его убить за то, что он…

— Успокойтесь, мистер Орлингтон. Теперь вы уже ничего не можете изменить.