– О моем первом сыне, – поправила его Лариса. – Потому что у меня есть второй. И скоро будет третий… Кстати, я ведь еще не ставила вас в известность, но я как минимум на год полностью отхожу от дел.

Шеф вздохнул, покинул комнату-сейф и нервно прошелся по ковру.

– Понимаю, ты теперь мать почтенного семейства. Понимаю, что ты хочешь посвятить себя сыновьям и своему… другу. Но с документами ты хоть дома работать будешь?

Лариса улыбнулась:

– Конечно, буду. Но никаких звонков раньше девяти утра и позже восьми вечера. Я очень вам признательна, Лев Юрьевич!

Шеф зарделся, пробормотал, что без нее как без рук, и вздохнул:

– А похороны были невероятно трогательные. Спасибо, что пригласила нас с женой. Ведь мы сами родители, но и представить не можем, что значит потерять ребенка!

– И не нужно этого представлять, – пробормотала Лариса. – Что до того, что я буду сидеть и постоянно смотреть на дверь. На дверь комнаты, в которой Люблянский хранил вещи моего сына и других жертв… Да, это будет служить мне напоминанием. Напоминанием того, что все могло быть иначе. И никогда уже не будет. И что со своими другими сыновьями я такой ошибки уже больше не допущу.

Шеф снова вздохнул:

– И к чему это самобичевание? Извини, не так выразился… А как дела у этого… этого мальчика-убийцы? Ты что, на полном серьезе хочешь оформить над ним опекунство? Он же псих и прирожденный киллер! Он был готов истязать и убить твоего второго сына! У тебя на глазах!

Голос шефа звенел от негодования и ужаса, а Лариса проговорила:

– Да, он киллер. Но не прирожденный. Ибо киллерами, как и монстрами, как и «пособниками сатаны», становятся, но не рождаются. Родители Тимофея отказались от него. Я их не осуждаю. Но ведь он не только преступник, но и жертва. Помочь ему можно, хотя в очень узких рамках. Конечно, он никогда уже не выйдет из клиники. Никогда не сможет вести нормальную жизнь. Никогда не заведет семью. Но ему нужна любовь – или хотя бы сострадание. И это сделает его чуточку лучше.

Шеф качал головой, будучи с Ларисой совершенно не согласным. Те же аргументы приводил и Валерик. А вот Тимыч сразу сказал, что понимает Ларису. И что не держит зла на Тимофея, который намеревался его тогда убить.

– Только, мамочка, ты его к нам домой не приводи и ко мне в комнату не сели, – попросил ребенок. – А то мне все-таки страшно…

Лариса пообещала, что не приведет и не поселит и что Тимофей останется до конца своих дней под наблюдением врачей в специальной клинике. И что она будет его навещать несколько раз в месяц. И Тимыч, подумав, добавил, что, может быть, как-нибудь поедет вместе с ней навестить нового родственника.