Он взял распечатку фотографии с первой полосы: Густава Холмеруда, 48 лет, выводили на улицу шесть одетых в униформу полицейских в тяжелом снаряжении. Выражение лица серийного убийцы, пожалуй, можно было описать как удивленное. Напряженные мины полицейских, по мнению фотографа «Квельспрессен», прежде всего свидетельствовали об опасности задержанного преступника.

Шюман не сомневался в своей правоте. Они назвали мужчину по имени, с указанием возраста и места жительства, а также привели все подробности относительно его личной жизни и здоровья (незаконченное гимназическое образование, проблемы со спиной, временная нетрудоспособность). Их, естественно, ждали дебаты на предмет того, что нельзя раскрывать личность человека до тех пор, пока его официально не признали виновным, но он мог повторить свои контраргументы даже во сне.

При отсутствии возможности называть преступников до вступления обвинительного приговора в законную силу мы еще сегодня не знали бы имени того, кого суд первой инстанции осудил за убийство премьер-министра Улофа Пальме. Андерс Шюман увидел морщинистое лицо Кристера Петерссона перед собой, этого старого пьяницу позднее оправдал апелляционный суд, и он так никогда и не попал за решетку.

Кроме того, в техническом плане события обычно развивались столь стремительно, что серьезные и заслуживающие доверия средства массовой информации просто не успевали за ними, слухи и обвинения и чистая ложь начинали распространяться по Сети уже в следующее мгновение после того, как людей задерживали и арестовывали. «Квельспрессен», по крайней мере, проверяла свои источники, прежде чем обнародовала собственную информацию, и у нее имелся полноправный издатель, которого можно было призвать к ответу в случае возможной ошибки, то есть он сам. И газета вдобавок неоднократно подчеркивала, что данный мужчина пока еще только подозреваемый.

Шюман внимательно изучил лицо (подозреваемого) серийного убийцы, и ему вспомнился разговор с матерью убитой Лены.

«Это Густав… Он преследовал ее, пока она окончательно не отшила его…»

Он осторожно откинулся на спинку своего нового офисного стула. Их медсестра обещала ему снять повязку после обеда и заменить небольшим пластырем. Однако приходилось признать, что голова по-прежнему немного болела, пусть он обычно и не страдал от такой беды. Он потрогал рану, и ему показалось, что он почувствовал узлы швов под бинтом.

Его взгляд остановился на описании парня, которого видели идущим со стороны лесной опушки в Сетре, где произошло убийство: рост примерно сто семьдесят пять сантиметров, обычное телосложение, волосы пепельного цвета, гладко выбрит, темная куртка и темные брюки.