Она дышала открытым ртом, словно из опасения задохнуться от переполнявших ее чувств.

Халениус сложил газету и отложил ее в оконную нишу.

– Мне пора заняться делами.

И прошел мимо, не прикоснувшись к ней.

Анника долго принимала душ одна, казалось чувствуя каждую клеточку своего тела. Капли воды впивались в ее кожу, как иголки.

Она воспользовалась случаем и прибралась в ванне, смыла остатки блевотины с унитаза, вытерла зеркало, раковину и кафельный пол. Халениус в спальне говорил по-английски по своему мобильнику.

Анника надела чистые голубые джинсы и шелковую блузку. Халениус закончил один разговор и начал новый. Она пошла в комнату детей и продолжила разбираться с их гардеробом.

Десять минут десятого зазвонил домашний телефон, и ее сердце остановилось.

Она поспешила в спальню, проскользнула мимо Халениуса и забралась на неприбранную кровать. Он действовал четко, со знанием дела, включил записывающую аппаратуру, проверил ключевые слова, свои записи и ручки, закрыл глаза и глубоко вздохнул два раза, прежде чем поднял трубку.

– Алло? Yes, это Джимми.

Его губы побелели, глаза лихорадочно зашарили по сторонам.

– Да, мы получили сообщение о руке.

Он замолчал и крепко зажмурился, запустил руку в волосы. Его плечи застыли в верхнем положении.

– Ну, я знаю, что мы должны заплатить, это…

Он прервался и сидел молча какое-то время, она слышала, как писклявый голос похитителя буйствовал в трубке.

– Ей удалось собрать деньги на выкуп, но эта сумма ведь несравнима…

Снова тишина.

– Я понимаю, что ты говоришь, – сказал Халениус, – но ты должен попытаться посмотреть на это с ее точки зрения. Она собрала каждое эре из полученных по страховке денег и заняла, сколько смогла, у родственников и друзей, и сейчас ей больше неоткуда…

Он замолчал снова, поток слов обрушился на него с другого конца линии.