– Друг испанца бросил деньги в контейнер в сомалийском квартале в южной части города, – прочитал он. – Сын немки оставил их в канаве у подножия горы Кения в ста километрах севернее. Жена румына должна доставить восемьсот тысяч долларов сегодня в Момбасу на побережье. Француженка оставила их также в Найроби, но потом не смогла указать, где именно.

– Они не складывают все яйца в одну корзину, – констатировала Анника.

Халениус сел рядом с ней снова и перелистывал свой блокнот.

– Обычно выкуп передают поблизости к месту похищения, в радиусе пары сотен километров максимум. Но только не в этом случае.

– А потом? – поинтересовалась Анника.

– Может пройти до сорока восьми часов, прежде чем заложник объявится, – ответил Халениус.

Она сглотнула комок в горле.

– А потом?

Он отвернулся.

– Я нисколько не жалею, – сказала она.

Халениус поднялся и пошел в спальню, не взглянув на нее. Она осталась сидеть на своем месте, онемевшая, с ощущением пустоты на душе, словно ее внезапно опустили с неба на землю. Потом тяжело поднялась и последовала за ним. Он печатал что-то на своем компьютере, впившись в монитор красными глазами.

Анника сразу почувствовала себя глубоко обманутой, маленьким щенком, с которым поиграли, а затем бросили.

– Я позабочусь об авиабилетах, – сказала она. – Какие-то особые пожелания?

– Только не «Эйр Европа», – ответил он и посмотрел на нее, – и не через аэропорт Шарль де Голль.

Халениус слабо ей улыбнулся.

Она смогла улыбнуться ему в ответ и пошла в детскую комнату.

Места до Найроби на тот же вечер остались только на рейс «Эйр Франс», который летел через Париж.

– И это будет «Эйр Франс» всю дорогу? – спросила Анника. – Не «Эйр Европа»?

Дама из бюро путешествий газеты «Квельспрессен» забарабанила по клавиатуре своего компьютера.