Один из мужчин обернулся и, увидев их, несомненно, обрадовался.
– А, мадам Морган, добро пожаловать!
Он поспешно бросился к ним и взял ее за руку, чтобы запечатлеть на ней поцелуй.
– Месье Луи Руссель, руководитель экспозиции, – представила его мадам Мартинес.
Этот подвижный человек из-за худощавой комплекции выглядел значительно моложе своих лет. Лицо его заросло темной щетиной, на носу сидели никелированные очки. Он был одет в костюм, под которым виднелась рубашка с расстегнутым воротничком. На шее тоже болтался пропуск с фотографией.
– А это Марк Новлс и Мартин Коста из Мельбурнского университета. Они проводят рентгено-флуоресцентный анализ, но вот-вот закончат. И тогда вы сможете приступить.
Только теперь Хелен издалека увидела то, что прежде заслонял своим телом месье Руссель: «Мону Лизу», стоявшую в стальной раме перед обоими австралийскими учеными, которые сосредоточенно возились с прибором.
–
Хелен испуганно отступила на шаг, вгляделась в лица других присутствующих в комнате, которые, не выказывая никакого смущения, лишь удивленно смотрели на нее. Неужели они ничего не слышали?
– Извините, – пробормотала Хелен и коснулась рукой горла, которое словно сдавила веревка.
– Не извиняйтесь. Во время первой встречи с ней без плексигласа и рамы я испытал то же самое, – заметил месье Руссель. – Она подобна явлению Девы Марии, и именно это делает нашу картину уникальной.
Луи Руссель смотрел на нее с улыбкой, и мадам Мартинес тоже не сдержала ухмылки.
– Мы выбрали эту профессию потому, что нас волнует красота, – заметила она.
Хелен сжала губы и кивнула. Она снова осторожно перевела взгляд на картину, и в ушах зазвучало негромкое
– У вас будет достаточно времени, – произнес месье Руссель. – Как вы наверняка догадываетесь, у нас есть строжайшие предписания относительно требований безопасности: мы следим, чтобы рядом с картиной не находилось более пяти человек одновременно. Кроме того, мы постоянно измеряем температуру поверхности картины, чтобы исключить всякий риск ее нагревания во время исследований.
–