Билли присела на деревянную скамью в заднем ряду, остро сознавая, что она здесь – единственная белая. Несмотря на снедающую душу тревогу, музыка тронула ее сердце. Она родилась в Техасе, и дух Юга для нее был неразрывно связан с распевами госпела.

Билли не терпелось забросать Георгину вопросами; однако она понимала, что лучше проявить уважение и дождаться конца песни.

Наконец хор затих на высокой ноте, и женщина-дирижер сразу обернулась.

– Так вот на кого вы все время глазели! – проговорила она, обращаясь к хору. – Ладно, перерыв!

Билли подошла к ней.

– Простите, что помешала. Мне нужна Георгина Кларк. Это вы?

– Я, – осторожно ответила женщина, полная негритянка лет пятидесяти в очках со стразами. – Только я вас не знаю.

– Мы с вами сегодня говорили по телефону. Я Билли Джозефсон.

– А, доктор Джозефсон, здравствуйте!

Билли спросила вполголоса:

– Люк не появлялся?

– Нет, с утра о нем ничего не слышала. Как вы думаете, у него все хорошо?

– Я была у него дома, там никого нет. Боюсь, как бы его не убили.

– Что вы такое говорите! – всплеснула руками Георгина. – Двадцать лет я работаю на армию, но о таком не слыхивала!

– Если он жив, то он в большой опасности, – сказала Билли. Она взглянула Георгине прямо в глаза. – Вы мне верите?

Одно бесконечно долгое мгновение Георгина молчала в задумчивости; затем ответила:

– Да, мэм, верю.

– Тогда помогите мне! – воскликнула Билли.

21.30

21.30