Все столики были заняты, и в зале было шумно. Кухня находилась в глубине помещений, и там же сбоку я заметил еще одну дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещен».

Метрдотелем был худой дядька лет шестидесяти. Реденькие волосенки он зачесывал набок, чтобы прикрыть лысину. Еще одной глупостью были гитлеровские усики, как и жиденькие волосенки, выкрашенные в радикальный черный цвет. Бережно положив на стол журнал заказов в дорогой кожаной обложке, он смерил меня высокомерным взглядом, источающим чувство превосходства.

– У вас зарезервирован столик, сэр?

– Я здесь не ради обеда.

В глазах его блеснула искорка понимания.

– А, тогда вы, значит, из полиции?

– Частный детектив. Вы давно здесь работаете?

– Всего полгода, сэр. А раньше работал в «Хэвиленд» на Седьмой. Могу я спросить, что вас интересует?

– Вы знаете Мэнди Эрхардт?

– А что, разве должен?

– Послушайте, оставьте это обращение «сэр» и перестаньте отвечать на мои вопросы вопросами. Она работала здесь.

Он сделал вид, что задумался, потом сказал:

– Нет, что-то не припоминаю никого с таким именем. А теперь скажите мне, зачем все эти расспросы, иначе я буду вынужден попросить вас уйти. Это все-таки частное заведение.

– Да, частное, где все могут видеть всех, – сказал я и протянул ему свою визитку. – Я хочу видеть Гилплэйна.

Поджав губы, метрдотель взял мою карточку за края.

– Мистера Гилплэйна нет здесь в данный момент.

Я ожидал, что Гилплэйна здесь не будет, но вдруг понял, что фраза «его нет здесь в данный момент» означала, что его нет «для меня». Тогда я сказал:

– А вы покажите ему мою визитку, и пусть уж он сам решит, здесь он или нет.

Он явно колебался, по-видимому, решая, будет ли ему что-нибудь, если он просто выставит меня отсюда.

– И передайте ему, чтобы вернул мне эту карточку. У него уже есть моя визитка, они все-таки стоят денег.