– Ладно. Но я должна быть уверена, что получу свою долю.

– Ты получишь свою долю, – сказал я. По ее глазам я видел, что она клюнула. Теперь я хотя бы мог контролировать ее движения. Меня и так-то чуть не убила смерть Джо, я еще даже не оправился от этого удара, но я не собирался попасть еще и на электрический стул.

– Пятьдесят на пятьдесят.

– Не знаю, посмотрим.

– Пятьдесят на пятьдесят, – повторила она. – Я же собственной шеей сейчас рискую.

И тут я понял то, что вы, возможно, поняли с самого начала. Я понял, что ее сгребут по-любому – останется она или уедет.

– Ладно, хорошо, – сказал я. – Это будет по-честному.

Но она продолжала сверлить меня подозрительным взглядом.

– Ты ведь знаешь, что я тебе сделаю, если ты захочешь надуть меня?

– Я не собираюсь надувать тебя.

С явной неохотой, но она все-таки, видимо, решила, что большего ей с меня содрать не удастся, и начала перекладывать вещи из чемодана обратно в шкаф. Наблюдая за ней, я вдруг почувствовал себя вконец измотанным. Потому что в тот момент я понял, что у меня есть только один способ заставить ее молчать, и когда я это понял, находиться с нею в одной комнате стало для меня просто невыносимо. Во всем теле я вдруг ощутил страшную тяжесть, голова словно отваливалась от шеи, а на веки будто кто-то гири привесил. Мне хотелось лечь и больше никогда не вставать. И это все потому, что я тогда понял, что мне надо убить ее. И эта мысль была даже тяжелее, чем мысль об уже убитом мною Джо.

– Я так устал, – сказал я.

Она обошла кровать и присела на нее рядом с туалетным столиком.

– Ну так поезжай домой и поспи.

Но она проговорила это слишком возбужденно, и я понял, что она до сих пор нервничает из-за полиции, напавшей на ее след в связи с той старой, как она считала, историей. А если нервы у нее такие слабые… В общем я понял, что у меня оставался только один выход – убить ее.

– Все будет хорошо, – сказал я.

– Я знаю, – кивнула она. – С Карлтоном я, возможно, даже в большей безопасности, чем где бы то ни было. Девушку Карлтона копы не тронут. – Она промокнула сложенной салфеткой помаду на губах.

Пока Ви вот это все говорила, у меня на душе становилось все тяжелее и тяжелее. Мог ли Брауни на самом деле оградить ее от обвинения в убийстве? И кто мог оградить ее от самого Брауни? Он же избил ее у меня на глазах. У меня было стойкое чувство, что он не проявит доброты, если узнает, куда она ездила и что мы с ней вместе сделали. Такие люди, как Карлтон Брауни, обычно не допускают, чтобы рядом с ними творились нехорошие делишки.

Закончив макияж, Ви встала и повернулась ко мне.