У Маргарет возникло страшное предчувствие, что на ступеньках они наткнутся на Перси и именно Перси уготована эта пуля.

И в тот момент, когда трое мужчин собирались выйти из столовой, она услышала сзади голос Перси.

– Всем стоять на месте! – крикнул он.

К удивлению Маргарет, он сжимал в руке револьвер, целясь прямо в Винчини.

Это был короткоствольный револьвер, и Маргарет сразу же поняла, что это тот самый «кольт», который раньше отобрали у Оллиса Филда. И вот Перси целится им, как в тире.

Винчини медленно повернулся.

Маргарет гордилась братом, но отчаянно боялась за его жизнь.

В столовой было много людей. Позади Винчини, совсем рядом с Маргарет, стоял Лютер, все еще приставив револьвер к виску Хартманна. В другой стороне столовой стояли Нэнси, Мервин и Диана Лавзи, бортинженер и капитан. Остальные пассажиры сидели.

Винчини внимательно посмотрел на Перси и сказал:

– Убирайся отсюда, молокосос.

– Брось револьвер! – крикнул Перси срывающимся мальчишеским голосом.

Винчини действовал с потрясающей быстротой. Он нырнул в сторону и поднял револьвер. Раздался выстрел. Он оглушил Маргарет. Как будто издали, она услышала крик и поняла, что кричала сама. Она ничего не могла понять. Перси вроде бы невредим. И тут она увидела, что Винчини сползает на пол, а на его груди расплывается кровавое пятно. Гангстер выпустил портфель из рук, и он распахнулся. Кровь капала на пачки с деньгами.

Перси бросил револьвер и полными ужаса глазами смотрел на человека, которого он пристрелил. Лицо его скривилось, и Маргарет поняла, что он сейчас расплачется.

Все смотрели на Лютера, последнего из бандитов, у кого в руке было оружие.

Карл Хартманн внезапно вырвался из рук Лютера, когда внимание последнего отвлек выстрел, и сразу же бросился на пол. Маргарет с ужасом подумала, что Хартманна сейчас убьют, потом решила, что Лютер сначала выстрелит в Перси, но произошло нечто совсем другое: Лютер схватил ее.

Он выдернул Маргарет из кресла и держал прямо перед собой, приставив к ее голове дуло револьвера точно так же, как секунду назад к голове Хартманна.

Все замерли.

Она, словно парализованная, не могла ни шевельнуться, ни говорить, ни даже кричать. Дуло больно давило на висок. Лютера трясло: он был напуган ничуть не меньше, чем она. В наступившей на миг тишине он сказал:

– Хартманн, шагай к носовому люку. Прыгай на катер. Делай, как я сказал, иначе я ее прикончу.

Внезапно она почувствовала отвратительное чувство покоя. Она ясно понимала все дьявольское коварство Лютера. Она могла представить, что если бы на ее месте был Хартманн, он сказал бы: «Стреляй, я скорее умру, чем вернусь в Германию». А теперь на карту поставлена ее жизнь. Хартманн не допустит, чтобы из-за него погиб другой, невинный, человек.