– Ой, ну что за херня! Спроси ее! Спроси у нее все что хочешь. Может, она и не ответит, но ты хотя бы поступишь, как взрослый мужик.
– Ты прав. Действительно. Извини.
Он роняет голову и смотрит в стол. Или на свои ноги. Из-за этого стекла хрен поймешь.
– Тебе… нужно еще денег? – наконец спрашивает он.
– Нет. Того, что ты мне должен, наверное, хватит. Мне нужно помочь их потратить.
Эпилог
Эпилог
37
37
Я сидел в кресле и пытался разгадать головоломку с фотографией в “Медицинском журнале Новой Англии”, когда первая пуля попала в окно моего трейлера. На картинке были две руки, а из ладоней, натурально, росли рога. Я так никогда и не узнаю правильный диагноз. Благодаря выключателю под подушкой кресла, реагирующему на изменение давления, свет гаснет еще до того, как я падаю на пол.
От второго выстрела в комнату сыплется несколько мелких осколков стекла – значит, снайпер работает чем-то помощнее, чем я ожидал, – возможно, это
Окну конец. Со мной все нормально. Я уже ползу по линии люминесцентной пленки из оксида железа, которая ведет по полу от кресла к люку. А пули могут проникать только под прямым углом, поскольку вместо обычных жалюзи у меня стальные планки, прикрепленные к полу и потолку. Они сделаны специально, чтобы заставить снайперов стрелять с позиций, которые я подготовил для них на уступе напротив дома. Кажется, так они и делают.
Проскальзываю в люк и закрываю его за собой. Это дверь от сейфа “Нэйшнуайд”, которая должна выдержать падение небольшого самолета и десять часов горения химического топлива. Затем сажусь в тележку.
Строительная компания, принадлежность которой Милл-Оту якобы невозможно проследить, построила мне бетонный тоннель длиной сто пятьдесят ярдов: на тележке это секунд тридцать. В бункере на другом конце тоннеля такой низкий потолок, что мой постер с Джеронимо там не помещается.