– Приятной наружности? – перебил его Майкл. – Интересный мужчина, да?

– Да… он напомнил мне одного актера, того, который играл Шиндлера в «Списке Шиндлера».

– Лиама Нисона?

– Его самого.

Майкл кивнул:

– Что-нибудь еще?

Толстяк порылся в ящике, вытащил пачку сигар «Король Эдуард».

– Вы не возражаете?

– Нет.

Лаббингс закурил короткую сигару, замахал рукой, разгоняя дым.

– Еще одна маленькая деталь, уж не знаю, будет ли это вам полезно. Когда доктор Гоуэл пришел ко мне в первый раз, на нем был черный галстук.

– От смокинга?

– Нет, не галстук-бабочка – обычный. На нем были темный костюм и черный галстук. Как если бы он носил траур.

Майкл уставился на собеседника:

– Траур?

– Да.

– А вы не спросили его, по какому поводу?

– Я стараюсь быть предельно тактичным по отношению к своим… гм… клиентам, мистер… гм… – он посмотрел на письмо, – …доктор Теннент. Я не задаю им лишних вопросов. Вы меня понимаете? Строго придерживаюсь этого правила.

«Значит, три недели назад. Доктор Гоуэл был в трауре. – Майкл чувствовал, что за этим что-то кроется. Но что именно? – Три недели назад Теренс Гоуэл носил траур.

Траур по кому?»