Он научился касаться льда.

В темной комнате с закрытыми, зашторенными окнами и, разумеется, с отключенным телефоном Пол и Реджи Морган рассматривали карту и два десятка рекламных фотографий Олимпийского стадиона, которые добыл Веббер, а заодно и серые фланелевые брюки с острыми стрелками (сначала Морган взглянул на них скептически, но в итоге решил оставить).

– Где вы?.. – начал Морган, показав на одну фотографию.

– Секундочку! – перебил Веббер, поднялся и, насвистывая, зашагал по комнате.

Он пребывал в прекрасном настроении: тысяча долларов в кармане, какое-то время можно не думать о сале и желтой краске.

Пол и Реджи Морган недовольно переглянулись. Веббер опустился на колени и принялся вытаскивать пластинки из шкафчика под старым граммофоном.

– Нет, нет здесь Джона Филипа Сузы! – посетовал он. – Ищу-ищу его пластинки, да их днем с огнем не найдешь. – Веббер посмотрел на Моргана. – Мистер Джон Диллинджер твердит, что Суза – американец. По-моему, мистер Джон Диллинджер шутит. Пожалуйста, скажите, этот дирижер – англичанин?

– Нет, американец, – ответил Морган.

– Я слышал другое.

Морган изогнул бровь:

– Возможно, вы правы. Давайте заключим пари. На сто марок, например?

– Пожалуй, я снова наведу справки, – подумав, ответил Веббер.

– Сейчас не время для музыки, – добавил Морган, наблюдая, как тот разглядывает пластинки.

– Зато, по-моему, самое время замаскировать нашу беседу, – вставил Пол.

– Вот именно, – согласился Веббер. – А для маскировки используем… – он пригляделся к этикетке на пластинке, – сборник немецких охотничьих песен.

Отто завел граммофон и поставил иглу на дорожку пластинки. Гостиную заполнил бравурный скрежет.

– Это «Охотник на оленей»! – Веббер засмеялся. – В самый раз для нашей операции!

Гангстеры Лански и Лучано поступали точно так же – включали радио, чтобы заглушить разговоры, на случай если парни Дьюи или Гувера посадили в комнату жучка.

– Так о чем вы?

– Где именно состоится фотосессия?