Она вскрикнула.

Он висел под странным углом, считаные дюймы отделяли теперь его лопасти от ее головы. Из потолка выпали провода и опутали кровать; потолок продолжал проседать, новые куски штукатурки сыпались с него; ледяной поток от лопастей трепал ее волосы, разметывал их по лицу, больно хлестал по глазам, по губам. А лопасти неуклонно опускались, приближаясь с каждой секундой.

Сэм спрыгнула с кровати, в ужасе бросилась прочь, но простыни капканом обмотались вокруг и крепко удерживали беглянку, несмотря на все ее усилия. Она ударилась о спинку кровати, слыша, как вокруг падают куски штукатурки. Влажный ледяной холод пронизал ее голову и шею; она напряглась, дернулась изо всех сил, снова метнулась в сторону, почувствовала, что простыни подались, отпустили ее, – она освободилась и упала. Слишком поздно попыталась выставить руки вперед, а потому больно ударилась о ковер лицом, покатилась направо и продолжала катиться, пока не ударилась о плинтус.

И тут наступила полная тишина.

Сэм лежала на спине, глотала воздух, чувствуя, как пот катится по лицу, по телу. Послышался звон ключей, звук открывающейся двери. Низкий женский голос смущенно проговорил: «Excusez-moi»,[13] и дверь тут же закрылась.

Лязгнула пружина, Сэм ощутила внизу слабую вибрацию. Что-то казалось ей странным, необычным, не совсем правильным.

Кровать? Она все еще лежала в кровати? Вентилятор по-прежнему гудел, но теперь уже тише. Она открыла глаза, опасливо огляделась. Комнату заполнял мягкий теплый свет, проникающий сквозь тяжелые шторы. Все было нормально, спокойно. Никаких обрушений потолка. Все цело. Она с опаской посмотрела вверх, нахмурилась, моргнула. Никакого вентилятора там не было. Равно как и никаких трещин в штукатурке. Только хрустальная люстра и изящный фриз. Но она до сих пор слышала звук вентилятора.

Сэм в недоумении попыталась дотянуться до выключателя, но не смогла пошевелить рукой. Рука застряла в простыне. Все ее тело, казалось, обмотали простыней, как смирительной рубашкой. Она испуганно села, запаниковав, но потом поняла, что просто запуталась в белье, и потихоньку освободилась из капкана.

Чуть подтянулась вверх, пошарила в поисках часов на столике возле кровати. Нащупала основание лампы, потом кожаный ремешок, взяла «ролекс», поднесла к лицу, уставилась на циферблаты. Без двадцати двенадцать.

Именно это время она видела и во сне. Вот только был ли то сон? Сбитая с толку, Сэм растерянно огляделась. Поднявшись еще выше, она поняла, что у нее болит голова, и глотнула из стакана воды. Спина тоже болела. От мягкого, слишком мягкого матраса. Ощущение было такое, словно кровать прогибалась под ней до самого пола.