Фермер, – если это, конечно, был он, – лишь настороженно наблюдал за мной, пока я не отсмеялся.
– Простите, – сказал я, утирая слезы со щек. – Простите, я не сумасшедший, честное слово. Дело в том, что… у меня с Куум Пот свои отношения, целая история.
– Да что вы говорите?
– Да. У меня там друг погиб.
– Что, прямо сейчас? – Он по-прежнему смотрел на меня очень настороженно. И я его понимал.
– Нет. Я лишь отдавал дань уважения.
– Я так понимаю, всё это дико смешно?
– Нет. Думаю, я просто…
«Просто – что? Пьяный? Невменяемый? И то, и другое? Нет. Я счастлив. И я устал».
Порывшись в рюкзаке, я достал фляжку и сделал глоток. Она была вся в земле, но я вытер горлышко и предложил мужику. Поколебавшись немного, он взял ее и тоже отхлебнул.
– Так вы теперь уходите, правильно я понял?
– Да. Будете звонить в полицию?
– А смысл? Пещеру все равно замуруют. Закроют раз и навсегда. Понимаете, туда до сих пор лезут дети и теряются там. В интернете о лежащих там трупах написано что-то такое, отчего их тянет сюда, как мух на дерьмо. Кейверские клубы много месяцев сражались за это место, но с нас довольно. Главный выход уже заложили.
Даже если бы я добрался до водосточной трубы по лабиринту туннелей, я бы все равно не смог там вылезти наружу.
– Спасибо вам, – сказал я. – Я это оценил. – Мне казалось, что я говорю вполне трезвым голосом.
– Вы ведь не за рулем? Потому что, если за рулем, вам лучше сначала проспаться.
Я лучезарно улыбнулся ему, поднял вверх два больших пальца, после чего развернулся и направился обратно к своей машине, по-прежнему пребывая в состоянии иррационального подъема.
Да. Всё хорошо. И теперь всё будет хорошо и дальше.
То, что я спустился вниз, туда, где для меня всё началось, стало моим билетом на свободу. Сам того не ведая, я провел сеанс своеобразной иммерсионной терапии[97].