– Само собой, я должен был это сделать, – возразил он и повернулся к Ивару Берглунду.
Анника видела, как Ивар Берглунд сделал шаг к ним, поднял инструмент для забоя скота и крепко схватил Стивена за шею, а в следующее мгновение она снова оказалась у доменной печи, котенок летел по воздуху с кишками, вываливавшимися из распоротого живота, мир стал красным, и она схватила ржавую трубу, нет, это была не ржавая труба, а молоток из старой дорожной сумки. Ивар Берглунд прижал свое смертельное оружие ко лбу Стивена, тот закричал, потом послышался хлопок, Ивар Берглунд спустил курок. Вцепившись обеими руками в рукоятку, Анника подняла тяжелый молоток и опустила его прямо на затылок Берглунда. Стивен упал на пол перед ней с открытыми глазами и круглой дырой во лбу. Берглунд повернулся и посмотрел на нее, и тогда она ударила его молотком в висок. Колени убийцы подогнулись, у него закатились глаза. Она подняла молоток снова, опять почувствовала частицы ржавчины на ладонях, хотела бить, и бить, и бить, пока жизнь полностью не покинет его тело.
Она резко остановилась на замахе, не выполнив удара.
Ивар Берглунд застонал. Котенок был мертв. Не имело смысла засовывать кишки ему в живот.
Она поковыляла к дорожной сумке, достала из нее стальную проволоку. Берглунд был тяжелый, он лежал на животе, раскинув руки. Она скрутила их вместе проволокой у него за спиной, открыла люк. Подтащила его к отверстию в полу, толкнула ноги через край и опустила их в темноту и позволила находившемуся в бессознательном состоянии Берглунду свалиться в подвал. Она услышала, как он застонал, падение не убило его, и, закрыв люк, наклонилась к Стивену.
Он был мертв. Кровь, смешанная с фрагментами мозгового вещества, вытекала из отверстия во лбу.
Анника взяла его тяжелое тело и, рыдая, перетащила на крышку люка, сама весила пятьдесят пять килограммов, а Стивен почти сотню. Как бы ни был силен Ивар Берглунд, он не сумел бы поднять полтора центнера, во всяком случае со связанными за спиной руками и пробитой головой.
Она сидела, обнимая Стивена, качала его и плакала. Ему не нужно было приходить, он мог остаться снаружи. Она пела ему песню и гладила его волосы.
Свет стал более ярким, солнце пробилось сквозь тучи, его лучи, отражаясь от блестящего инструмента, солнечными зайчиками заиграли на черной железной печке.
Анника пела, пока не закончились слова, потом достала телефон из заднего кармана и позвонила в полицию.