Двигатель ревел на пределе первой передачи, но у Люка не хватало самообладания переключиться на вторую. Сквозь этот рев он закричал с такой силой, что во рту появился привкус крови, а в глазах потемнело.

Оно кинулось на него через капот.

Под ударом старых копыт лобовое стекло разлетелось на кусочки. Руль треснул пополам. Следом в кабину вошло полчерепа, величиной с небольшой стол. Осколки стекла осыпали Люка, как кристаллики сахара. Люк услышал звук, будто лопнул гигантский воздушный шар. По обе стороны от шеи прошли рога, пробив спинку сиденья и листовой металл кабины. Лицо Люка оказалось прижато к жирной щетине, пахнущей старым мясом и обгаженной соломой. Между глаз что-то хрустнуло, как пластмасса. Его уже сломанный нос.

Клубы вырывающегося из пасти едкого пара, пахнущего гнилой рыбой и свиным навозом, заполнили кабину. Люка вывернуло прямо на этот огромный лохматый череп. В следующий момент существо начало яростно мотать головой.

Люк оказался буквально вдавлен в сиденье. Грузовик качнуло так, будто в него врезался скоростной автобус. Передние колеса оторвались от земли. Задняя стенка кабины вогнулась внутрь. Раздался страшный скрежет. Рога еще сильнее углубились в сталь кабины. Крыша застонала и смялась, как бумажный пакет. Существо застряло. И было готово разорвать мир на части, чтобы высвободиться.

В живот Люку уткнулся нос, влажный, как морепродукты, и подрагивающий, как детское сердце. Это ощущение, испытанное им, пока он сидел в темноте, вдавленный в сиденье, было худшим в жизни. Под носом находилась беспокойная, слюнявая пасть, ищущая, что бы ухватить и порвать словно кальку.

В последнее мгновение Люк почувствовал, как какой-то импульс, словно посланный из глубины веков предками, павшими от этих же рогов, проник ему в правую руку. Руку, сжимающую швейцарский армейский нож.

Правая была повреждена рогом, пробившим ветровое стекло. Но Люк смог, скрипя зубами, согнуть ее в локте. Потом, разжав челюсти, закричал. Закричал изо всех сил и вонзил крошечное лезвие в огромное черное горло.

Рев, вырвавшийся из пасти, оглушил его. Раздался звук, похожий на лязг двух мечей, и Люка швырнуло вперед.

Тварь исчезла. В разбитое ветровое окно ворвался сырой воздух, выветривая запах скотобойни.

Настала тишина.

А потом там, в темной сырой бесконечности деревьев, вдруг послышался кашель. Будто кто-то прочищал горло от застрявшей косточки. Люк посмотрел на свою правую руку. В ней было пусто.

Двигатель заглох. Руль исчез.

Люк закрыл глаза. Потом открыл. Рот был влажным от крови. Нос разбит.