— Они уехали, — сказал он комиссару. — Июль месяц! Чего ты ожидал?

Было половина десятого, и Кронборг решил наконец отправиться домой. А поскольку он уже три года как был разведен — его жена ушла к другому мужчине, с которым она, как потом выяснилось, уже много лет изменяла мужу, — то после работы его по-настоящему и не тянуло в пустую квартиру. Да и что, собственно, означает это "после работы"! Работы у него, видит бог, всегда хватало. Все переделать он так и так никогда не сможет.

Но тут дал о себе знать желудок, который настойчиво сообщил о голоде и о том, что после булочки с сыром, проглоченной в обед, комиссар больше ничего не ел, а также о том, что самое время открыть дома хотя бы баночку консервов или сунуть в микроволновку замороженную пиццу. Кронборг питался таким образом, который ему самому внушал страх, поскольку он игнорировал почти все, что советовали врачи, и делал все то, чего, по их рекомендации, следовало избегать. Но он хотя бы не курил, а употребление им алкоголя держалось в допустимых пределах. И он гордился хотя бы этим.

Записку с номером телефона родителей Инги Хагенау коллега вернул ему на письменный стол, когда Кронборг уже поднялся и потянулся за своим пиджаком, который он, конечно же, не собирался надевать в этот очень теплый вечер. Интуиция заставила комиссара взять телефонную трубку и набрать этот номер. Родители Инги жили где-то в Северной Германии.

Предчувствие опасности, охватившее комиссара с тех пор, как он узнал о существовании Мариуса Петерса, усилилось в нем за последние двадцать четыре часа. Все говорило о том, что преступником был именно этот молодой человек. Он отлично ориентировался в доме Леновски, и даже если его бывшие приемные родители не выдали ему ключ от дома, они все равно простодушно открыли бы ему дверь, если б он позвонил. По времени тоже все совпадало: в предпоследние выходные преступник, должно быть, и напал на супругов. В последовавший за этим вторник в обеденное время была заказана пицца, а согласно заключению вскрытия, где-то во вторник после обеда Грете Леновски были нанесены ножевые раны, от которых она примерно через два дня скончалась. А ранним вечером во вторник Мариус и Инга Хагенау, как показали их соседи, покинули квартиру и отправились отдыхать. Так что у Мариуса вполне была возможность смертельно ранить свою приемную мать, затем отправиться домой, накинуть на плечи походное снаряжение, которое, вероятно, было упаковано за день до этого, и отправиться в путь со своей женой.

Грета Леновски примерно через шестьдесят часов с небольшим истекла кровью. Ни один из ножевых ударов не был смертельным — таким, чтобы она могла скончаться быстро. Это вписывалось в картину: и она, и ее муж должны были умирать медленно и мучительно. В этом Мариусу повезло: он с легкостью мог ранить свою приемную мать таким образом, чтобы она тут же умерла, но вышло так, что его аномальное желание помучить ее подольше стало реальностью.